– А почему ты отбрасываешь версию о том, что стреляли охранники? Пистолеты ведь были у них в руках? – Татаринов чуть прищурился, глядя в глаза заму. – Экспертиза показала, что из этих пистолетов и было совершено убийство. И самое главное, что охранники из них точно стреляли.
– Возможно, что они и участвовали в убийстве, но кто тогда убил их? – разумно предположил Игошин. – Кто им глотки перерезал? В мусорном контейнере найдена одежда, предположительно бывшая на убийце в момент убийства. Он ее сбросил, дошел босиком до своей автомашины и уехал. И он был не один – свидетели видели две автомашины. Само собой, номеров не видели. Мне видится это так: убийца подошел к зданию «Урагана», перерезал глотки охранникам, вошел внутрь, расстрелял всех, кто там был. Вышел, вложил пистолеты в руки мертвым охранникам, выстрелил, чтобы следы пороха остались у них на руках, вложил нож в руку третьему охраннику. И ушел. По дороге разделся, выкинул одежду в мусорный контейнер, видимо, рассчитывая на то, что ее не заметят, а если и заметят – до тех пор над ней поработают крысы, которых там… как крыс! Ну и уехал.
– А кто тогда был во второй машине? – Татаринов снова прищурил глаза, будто стараясь пронзить пространство и время.
– Да кто ж знает? Может, случайные свидетели. А может, группа обеспечения. Например, следили за «Ураганом», потом вызвали киллера, тот приехал и всех завалил.
– Да что же это за чувак такой? – Грачев фыркнул, недоверчиво помотал головой. – Один да всех? Может, их все-таки несколько было?
– Вот ты и должен это узнать, Грачев! Это я пока что могу не знать. А ты должен знать! А ты сидишь тут и ворон за окном считаешь!
– Так я бы пошел да поискал убийц! – вяло трепыхнулся Грачев. – Чего я тут сижу да получаю без вазелина! Смысл какой?
– Смысл – чтобы не забывался! Чтобы работал! Вот какой смысл! Смышленые больно стали! А раскрываемости нет! А замминистра приезжает, чтобы вас научить работать! Это как так? Подождите, еще и опергруппа из Москвы приедет! Вас учить работать!
– Ученого учить… – завел старую песню Грачев, но Татаринов тут же его прервал:
– Молчать, капитан Грачев! Шагом марш работать! Игошин, останься! И Семушкин! Остальные – согласно рабочему плану! Вперед! И с песней…
Народ, не мешкая, но и не слишком торопясь, потянулся из актового зала на выход. И я среди них – не первый, но и не последний. Где-то в серединке. Лучше не высовываться. Для такого, как я, это закон – «не высовываться».
Два дня нас всех гоняли, как стаю гончих, – поквартирные обходы, опросы, осмотры. Бросили все текущие дела, сосредоточившись только на этих двух – у мукомольного и в «Урагане». Приехала комиссия из Москвы – замминистра с присными. Наставлять нас на путь истинный. Хотя мы и так работали не покладая ног. Ну и рук тоже, но главное – ноги. Ходить по квартирам и опрашивать возможных свидетелей – отвратительное, нудное, но и достаточно эффективное дело. В этот раз не принесшее совсем никакого результата, что меня откровенно порадовало.
Честно сказать, у меня было, конечно, слабое место. У всех преступлений есть свои слабые места, но у моего – это даже не пятка, которая избежала погружения в воды Стикса, это… поболее того! Ну вот как опер будет искать тех, у кого были напряги с парковскими? Первое, с чего начнет, – пройдется по своим стукачам и даст им задание выяснить, кого крышевали парковские и с кем они так резко зарубились. А еще – с кем у них вообще были напряги. На самом деле ведь я не всех выбил. Я убрал верхушку, основных. А мелкая шелупонь теперь рассыплется по другим ОПГ и расскажет, что и как было в старой банде. Другое дело, что их точно никто не станет посвящать в дела группировки, если они не участвуют в деле. И не будут рассказывать, кого крышует ОПГ и уж тем более – сколько получает с клиента. Но ведь они могли просто случайно услышать, например, что есть некий Самурай, который претендует на крышевание некого предприятия, и что надо его поставить на место. Как сын шинкарки, к примеру, – он-то в курсе!
Кстати, зря я его оставил в живых, ох, зря! Пусть бы он поехал на стрелку! Похоже, что мне это еще аукнется… Может, завалить его, пока не сдал? Сам не знаю, почему я оставил его в живых. Может, чувствовал вину перед матерью? За то, что не смог ее уберечь? Кстати, надо бы найти ее убийцу, обязательно надо найти! Мой ведь агент она была. Нельзя оставлять убийцу безнаказанным!
Ну, ладно, пошли опера по предприятиям, выяснять, не крышевали ли их парковские. Смешно, но именно такое указание нам дали умные приезжие из Центра. Что делать? Пошли опрашивать, ага. Так нам едва не смеялись в лицо! «Вы что, какие крыши? У нас не протекает!» Идиотом надо быть, чтобы подумать, будто предприниматели так вот просто возьмут и сдадут свою «крышу».
Сдадут, а дальше что будет? Особенно зная, что некто взял да и покрошил этих самых парковских! То есть они расскажут, что их хотели крышевать парковские, хотя крышует Самурай, и потому Самурай взял и всех поубивал? Выложат это ментам? Да не смешите мои тапочки!
Кстати, я ни в одном крышованном предприятии не появлялся. Ни разу. Никто не знает меня в лицо. По крайней мере, пока не знает. Но я ведь на долгий срок и не загадываю…
А вообще, все шито белыми нитками. Если я выкручусь из этой мясни, то другую точно не переживу. Это не «мягкий» одиночный отстрел авторитетов, после которого тоже были бы неприятности, но такого шума точно не припомнится. На всю страну прославились, даже в новостях показывали. По крайней мере Татаринов так сказал, сам-то я не видел.
Я еще не успел уйти из своего кабинета, только что в сейф залез, чтобы посмотреть дело с той учительницей, как явился, точнее, прибыл Семушкин. Хотя и то и другое определение неверно: являются, как известно, только черти, а для «прибытия» Семушкин не та величина. Вот если бы он был хотя бы полковником, тогда да – прибыл. Да и то…
В общем, дверь открылась, и Семушкин тихо, тяжело ввалился в кабинет, и от его усталого, кислого лица могло бы скиснуть молоко, если бы таковое каким-то образом оказалось в этом кабинете, пропахшем табаком и еще чем-то неуловимым.
Кстати сказать, будучи некурящим, я очень негативно отношусь к курению в кабинете и не даю курить сослуживцам – только через мой труп! Но все равно курят, мерзавцы. Во время дежурства, когда никто не видит.
Завтра я сутки дежурю по отделу. Не забыть бы что-нибудь пожрать с собой взять – ночью хрен где поешь, да и не будешь же мотаться по городу, искать жратву? Все-таки на дежурстве, вдруг выезд! Нас вообще-то можно назвать «убойным» отделом, на кражи колес и постельного белья не вызывают. Хотя вообще-то я не люблю это претенциозное название, будто из дурного детектива: «убойный отдел». Ну да, нам скидывают самые тяжкие преступления, а что может быть тяжелее убийства? Но все-таки мы не только поисками убийц занимаемся. Еще и всем, что с этим связано. Наркота, оружие, вымогательство. Все понемножку и все вместе сразу.
Семушкин уселся за свой стол, молча, глядя в пространство, откинулся на спинку стула и замер, скрестив руки на груди. Я тоже молчал. О чем говорить? Захочет – сам скажет, его дело. У меня свои дела…
