– Вот и все! – слегка насмешливо повторил за мной Татаринов. – Видите, и все! Нашему коллеге все понятно! А мы тут догадки строим! А может, тогда ты знаешь, где искать этого бурята? Раз уж все рассказал?
– Не знаю, – я вдруг рассердился, оттого успокоился и решил без боя не сдаваться. – Тут сидят гораздо более опытные товарищи. Вот они пусть и скажут, где искать бурята или гопника. Я отдыхал после раскрытия, ночь не спал, на месте преступления меня не было! Товарищ полковник, как я, не видя места, не читая дела, могу делать предположения? Вы меня спросили – я ответил! Ну и все!
– Ладно, нечего строить из себя жертву начальнического произвола! – снова хмыкнул Татаринов. – Раскрыл дело – молодец! Но вообще-то это твоя обязанность – раскрывать! Кстати, а по второму убийству? Этой самой, учительницы, что у тебя? Ах, да, забыл – ты отдыхал!
Он сказал это так, что прозвучало: «Бездельничал, козел! В народное хозяйство пойдешь, гад!» Но я ничего не ответил. А что вообще-то я могу на это ответить?
– Итак, какие у вас будут предложения? Какие мероприятия предлагаете? – Татаринов уже забыл обо мне, обратившись к костяку отдела – старым операм, хмуро вперившимся в пол под ногами. – Что молчим? Работать надо! С девкой работали? Только она его видела!
– Плохо она его видела, – Семушкин пожал плечами. – Это и понятно. Ее только что пытались изнасиловать, ей сломали нос – вы бы видели ее физиономию! Ужас! Фингал на пол-лица! («Бедная Надя!» – подумал я.) Изнасиловать он ее не успел, исцарапал всю. Этот самый… азиат как раз вовремя подоспел. Картина так-то ясная…
– Очередной висяк! – негромко в сторону бросил капитан Грачев, который курировал центральную зону. – Ни хрена никого не найдем. С кем поспорить?
– Разговорчики! – Татаринов прихлопнул ладонью по столу. – Распустились! Работать надо, и не будет висяков! Осмеливаетесь еще при начальстве такое говорить! Гнать вас надо за такие слова!
– Гоните, товарищ полковник! – Грачев скривился, помотал головой. – Зарплату пусть вовремя дают, черт подери! Неделю уже задерживают! В банк устроимся, там платят хорошо!
Это он зря. Знаю я, кого крышует Грачев. Трепать языком о зарплате – не в его положении. Денег у него хватает. Вот зачем вызывать на себя огонь? Сейчас Татаринов ему задаст!
Но Татаринов промолчал. Поморщился, но промолчал. Почему, я не знаю. Я вообще еще многого тут не знаю, хотя и проторчал в отделе три месяца. Так всегда бывает на более высоком уровне – какие-то «политические» дрязги, какие-то группировки, личные связи с вышестоящими, интриги и подсиживания. Впрочем, и не стремлюсь узнать. Как-то наплевать на это. Работаю, пока работается, а там видно будет.
Планерка дальше покатилась по накатанным рельсам. Спросили про другие дела – уже не у меня. Опера докладывали, мямлили, вяло трепыхались, отвечая на разнос, иногда справедливый, иногда – нет. Мало чем отличается от планерок участковых, только лейтмотив другой. Там – побольше протоколов «по пьянке», на мелких хулиганов, на выливающих помои грязнуль. Здесь – раскрытие, планы оперативной работы, но суть остается прежней: накачка от начальства, бумажная работа и показуха. Каждый должен прикрыть зад правильной бумажкой, в том числе и начальство. Рутина, однако!
Полтора часа выброшены на ветер. Полтора часа, в которые я мог бы потренироваться в рукопашном бою или пострелять в тире. Или просто лечь и поспать. В машине я немного поспал, но не сказал бы, что очень уж сладко. Снились тяжелые, тревожные сны: кровь, голые девушки с перекошенными от страха лицами, бегущие вдоль улицы, будто спасаясь от неминучей гибели, потом – люди в черных комбинезонах. Они бегут на меня, стреляя на ходу, и я чувствую, как пули рвут мое тело, выбивая фонтанчики крови. И я ничего не могу сделать, совсем ничего! Мои ноги погрузились в горячий асфальт, густой, жидкий, как размешанная глина. И только одна мысль: «Все! Конец! Кончился мой ад!»
Проснулся весь в поту, мокрый как мышь. Не рассчитал, припарковался так, что утреннее, уже по-летнему горячее солнце накалило крышу моей машины, превратив ее внутренности в подобие духовки. А каким может быть сон в духовке? Только кошмарным!
Все разошлись с планерки с чувством огромного облегчения. Может, и не все, но я точно. Слава богу, мне не поручили искать самого себя – сейчас это было бы выше моих сил. Семушкину придали еще троих оперов, которые пойдут опрашивать соседние дома и больных с медсестрами – окна больницы выходят на улицу, ларек оттуда видно. Может, кто-то что-нибудь да заметил. Хотя я очень в этом сомневаюсь. Если только видели силуэт машины? Номер рассмотреть в темноте и на таком расстоянии невозможно, вряд ли свидетель обладает зрением совы или орла. Хотя и расслабляться не стоит, всякое может быть. От случайностей никто не застрахован.
Выйдя из ГОВД, минут пять стоял в тени, думал. Поехать отсыпаться? Дел куча, не до спанья. Вопрос в том, куда податься в первую очередь!
И тут у меня зазвонил сотовый телефон, который молчал почти сутки. И сразу же решился вопрос, куда ехать в первую очередь.
Лев Семенович сидел в нашем «офисе», весь в растрепанных чувствах и при битой физиономии. Лицо его украшал здоровенный фингал, расположившийся под левым глазом. Впрочем, Лев Семенович хоть и был возбужден, и даже сверх меры, но присутствия духа не потерял, боевой настрой его был выше всяких похвал.
– Андрей Владимирович! Вы видите? Видите! – Он потыкал пальцем в свою боевую травму, потянувшись ко мне, чтобы я как можно тщательнее оглядел нанесенные повреждения. – Видите, что они творят!
– Кто – они? – Я сел в кресло на колесиках, откинулся на спинку и обвел взглядом кабинет. На стульях сидели пятеро, не считая Шварценфельда. Вся моя личная гвардия, начиная с Янека и заканчивая Витькой Борисовым, тем самым боксером-тяжеловесом ста девяноста семи сантиметров роста.
Выглядит Витька, конечно, зверски. Его хорошо брать с собой, чтобы стоял и всем своим видом внушал трепет неразумным супостатам. Каким именно супостатам? Да всем, кто покусится на нашу финансовую свободу. И жизнь.
Впрочем, если он и недотягивал до моего уровня или уровня Сазонова по рукопашке, то большинство обычных, не подготовленных и не наколотых спецуколами людей он может просто размазать в кашу. Сильный парень. Да и по характеру вроде как человек адекватный – лишнего не спрашивает, нос не в свое дело не сует, дисциплине обучен – выполняет все, что ему скажешь. Хороший работник. Ну а моя гвардия – это и есть моя гвардия. На них вся надежда. Звери, а не люди! В хорошем смысле. Ей-ей, зверям я доверяю больше, чем людям. Те же собаки – никогда не предадут. В отличие от людей.
– Парковские на нас насели, стрелу забили! – пояснил Косой, спокойный как танк. – Типа ночной клуб их, они его будут доить, а также Первый гастроном, ну, и еще с десяток объектов. Семеныч тут ломбард новый, что на прошлой неделе мы окучили, взялся проверять, доходы вычислять, так туда бригада парковских приперлась, Семенычу физию начистили. Нас не было, Семеныч все сам хочет, мол, не нужна охрана! Сам с усам! Ну вот и нарвался. Нельзя его одного отпускать на аудит, другой раз и башку проломят.
