А вот дворец – особое дело. Там сейчас болеют только пятеро, следить за ними все равно надо, однако вот незадача: туда кого попало не пускают. Ты должен быть либо официальным лицом, чтобы статус позволял совать нос в покои вождей, либо черт знает кем, – но тебе разрешили, а другим нет.
Тунгус лично отобрал троих: биолога Белкина, строителя Рыбаренко и меня. Разведка пришла, естественно, в нездоровое возбуждение. Она принялась искать хоть какие-то зацепки и раскопала у Рыбаренки красивый рыцарский герб, о котором тот был ни сном ни духом. Все стало ясно сразу. У меня-то гербов целых два, за мной числится восемьсот лет подтвержденной истории рода по линии отца и шестьсот по маме. Значит, великий вождь чует своим экстрасенсорным носом дворянскую кровь! Биолога проверяли уже чисто для галочки и впали в полный ступор, когда выяснилось, что этот поц только прикидывается Белкиным, а там одни лазерсоны со шмулевичами, и даже затесался боком печально известный Юровский, палач царской семьи. Белкин от такой новости сначала малость ошалел и ходил задумчивый, а потом заявил: нечего переживать, гордиться надо! Если сам великий вождь решил, что я достоин, – это, считайте, знак качества!.. Лично я ему аплодировал. Между прочим, майору Трубецкому, который очень старался просочиться в нашу группу и намекал вождю, что имеет к тому веские основания – служил в армии медбратом, – Тунгус отказал. Надо было видеть физиономию Трубецкого, когда вождь бросил ему: «А ты, князь, любишь подсматривать за отхожими местами – вот и продолжай наблюдать издали!» Долго потом бедняга Трубецкой распускал через доверенных людей слухи, будто никакой он не князь и во дворцовые сортиры «жучков» не посылал. Некоторые даже поверили. Тем более это и правда жучки – мало ли, куда заползут…
Народ местный счастлив, что русские с ним возятся, и дохнет, улыбаясь. Русские пока вроде не дохнут, зато болеют трудно, заливаясь слезами и матерясь. У нас в санчасти на сегодня четверо с «пробитым иммунитетом», и до чего же им плохо… Морально намного хуже, чем физически. Когда подскакивает температура и у человека ослабевает контроль, становится видно, как тяжело мы переносим стыд и позор.
Стыдно всем и каждый день, но пока мы со стыда не померли – шевелимся. На одного нашего приходится три десятка больных, и еще надо отслеживать минимум двадцать пациентов, которыми занимаются санитары из местных. Переболевших туземцев мы обучаем, даем им экспресс-аптечки, это здорово помогает. Они хорошо справляются, но мы обязаны контролировать их работу.
Трудно описать, насколько эпидемия нас сплотила. У местных редкий дар проницательности и сопереживания. Они видят, как искренне мы стараемся помочь, остро чувствуют наше горе. Одна беда: поскольку русские тяжело болеют, но все-таки не умирают, теперь все здешние женщины яростно хотят от нас детей. Мужчины как минимум не против. Россияне уже в таком состоянии полного опупения, что сами не против. Но это ведь не простая ветрянка, а вирус-мутант, зловредный до ужаса, с которым еще разбираться и разбираться. Наплодим уродов – потом хоть вешайся.
Вирус земной ветрянки боится солнца, живет на открытом воздухе десять минут, шансы заболеть повторно близки к нулю. А эта сволочь – такая устойчивая и злая, будто ее нарочно выпестовал какой-то безумный ученый, подправив слабые места. По официальной версии, она здесь мутировала и набрала силу. Что было на самом деле – тема для разговоров шепотом. Лично я о вирусе даже не думаю. То есть у меня была идея, я ее оформил, послал куда надо и забыл. Как советует доктор Мага – не умножайте сущностей, а то с ума сойдете, тогда придется вас поймать и вылечить; вы же этого не хотите, правда?
А потом меня Трубецкой позвал. Затащил в бэтээр, включил какой-то приборчик, все углы обнюхал, потом сунул под нос планшет с картинкой – и улыбается.
– Это что?
– Строго конфиденциально. Только между нами. Я слышал, у вас была версия, очень интересная, даже остроумная… Коллеги из одного ведомства попросили меня ее расследовать. Я кое-что нашел и отослал результаты. Сегодня я узнал, что информация подтверждена и, как говорится, пошла в работу. Россия выжмет из нее максимум. Поздравляю. Вы молодец.
На картинке было не пойми чего – красная точечка на бледном пористом фоне.
– Мне пришлось целый день проторчать в холодильнике, бр-р-р… Это затылок профессора. Место у основания волос, где была приклеена капсула с вирусом. Тут в него внедрилась эта дрянь. Вероятно, в день, когда мы проснулись на борту «Дежнёва», или чуть раньше. Откуда вы знали о микрокапсулах с эффектом памяти?
– Выдумал.
– Ой, темните, советник, ну ладно…
– «Дежнёв» вернулся на той неделе. Механиков уже раскрутили?
– Без понятия. Мне такие подробности не сообщают, это же не военная разведка, а дружественная организация, которой я оказал услугу… Но механиков упаковали, как только они сошли с борта, это я знаю точно. Ясно, что противник все знал о Сорочкине и «вел» его. Ну и ясно, что, имея тело со следами внедрения, мы противника держим в кулаке. Да хватит и модели, которую я отослал после глубокого сканирования. Эти капсулы оставляют характерные следы… Технология прошлого века, ее давно не применяют. Удобно, надежно, но рискованно – слишком легко выйти на производителя. А в нашем-то случае чего бояться? Противник был уверен, что папуасы взбесятся, перережут всю экспедицию, а трупы скормят гиенодонам. Чистая работа, никаких улик…
Я слушал майора и размышлял. На Земле тишь да гладь и никто не требует, чтобы мы убрались отсюда. О нас как будто забыли. Мировому сообществу вообще не интересно, живы мы или нет. Департамент ждал, что шумную кампанию: «Трагедия на «Зэ-два», русские занесли туда вирус, аборигены умирают!» приурочат к возвращению «Дежнёва» – а ничего не происходит. У нас грандиозная операция прикрытия разработана, люди старались, а никому не надо.
Если, как говорит майор, информация пошла в работу и Россия выжмет максимум… Похоже, она уже начала.
Кстати, а зачем он мне все это рассказал?.. Не делятся такой информацией с человеком, который всего-то подбросил версию. Даже если думают, будто он – коллега из дружественной организации. Без санкции – никогда.
– Услуга за услугу, советник. У меня к вам будет просьба. Только не смейтесь, хорошо?
– Не буду. Я злой. Вспомнил Сорочкина – и прямо вне себя от ненависти. Хотя мог бы давно его простить. К батюшке сходить, что ли… Или лучше сразу к доктору Маге?
– Соболезную. Но это все так понятно… Я бы тоже ненавидел человека, который меня заставил ему гвоздь в голову забить!
– Майор!..
– Кто я такой, чтобы перечить великому вождю? Тунгус считает, вы убили, а я – что? Мое дело маленькое. Да его бы тут любой грохнул за наших папуасов… Тем более за Гену.
– И даже вы?
– Нет, мне нельзя, я на работе. Только в свободное время. Но я всегда на работе.
– Так и я всегда на работе!
– Ну вот такая у вас хреновая работа! – сказал майор.
Чем навсегда поселил во мне мысль, что проверять домик дипмиссии на прослушку надо тщательнее. Еще тщательнее. Педантично. А не как обычно.
