– Возможно, – произнесла она со сталью в голосе. – Возможно. Но ведь это наша жизнь, и мы вправе ей рисковать, не так ли, доктор?
Когда доктор ушёл, миссис Беллами предприняла ещё одну попытку уговорить подопечных послушаться его, но ничего у неё не получилось. Тогда она сама пошла посидеть с Джо и Пэдди у палатки.
– Джо, это ваша акция протеста, – сказала она. – Её устроили вы с Пэдди. Я понимаю, всё это вы делаете ради Марион. Но ей бы это не понравилось, я уверена. Она сказала бы то же самое, что я сейчас скажу: Джо, достаточно. Всё, что можно, вы сделали. Большего не смог бы никто.
– А теперь вы мне поверьте, миссис Беллами, – ответил Джо. – Мне сейчас больше всего на свете хочется вернуться на свою уютную баржу и отогреться наконец. Я уже давно не чую ног. И буду с вами откровенен: я уже много раз подумывал пойти на попятный. Но ведь Марион всю жизнь дразнила меня упрямым старым ослом. Я такой и есть. Я заварил эту кашу, миссис Беллами, мне её и расхлёбывать. Пока я сидел тут с Пэдди, у меня была куча времени всё обдумать, и чем больше я думаю, тем сильнее злюсь. У совета нет никакого права вас закрывать и губить всех, кто живёт в «Фэрлоунс», и я этого не допущу. По мне, так это дело принципа. Ухаживать за стариками – наша обязанность. Они это заслужили. Так что, пока сами старики не скажут мне, что пора закрывать лавочку, мы с Пэдди будем тут сидеть. Возьмём совет измором, заставим передумать. А больше мне нечего сказать.
Миссис Беллами поняла, что и здесь спорить бессмысленно и Джо уже всё решил.
– Ладно, – кивнула она, – только с этой минуты вы ночуете в доме, в тепле. Я по ночам только и думаю, как вы тут. Холодный воздух вреден и вам, и Пэдди. И никаких возражений.
Так они и договорились. Теперь по вечерам Джо и Пэдди сворачивали палатку, снимали плакат и шли по дорожке к «Фэрлоунс». Там была гостевая комната, в ней часто ночевали родственники старичков и старушек, и Джо тоже раз-другой там оставался, когда Марион была совсем плоха. Горячая ванна и тёплая постель помогали Джо восстановить силы, а с ними ненадолго возвращалась и бодрость духа. Засыпал он почти сразу, как только рядом укладывался Пэдди. К вечеру Джо так уставал, что ему хотелось уснуть навеки. А по утрам он вставал не сразу, а немного задерживался в постели, с ужасом думая об очередном долгом-предолгом холодном дне. Но Пэдди уже стоял в дверях и вилял хвостом. Джо прекрасно понимал, что говорит ему пёс: «Вставай, лежебока! Пора на пост!» И он с трудом вставал и делал, что ему велят. Натягивал свитер, выходил на улицу, ставил палатку, вешал плакат и садился рядом, чтобы ещё день напролёт махать своим единомышленникам, заваривать чай и считать машины.
Но теперь каждый день казался Джо вечностью, с каждым днём ему становилось холоднее и неуютнее. Стало понятно, что и машины гудят всё реже и реже: к протесту привыкли. Джо поддался отчаянию, побледнел и осунулся. Миссис Беллами волновалась за него. Вызвала доктора Моррисона. Доктор очень постарался уговорить Джо прекратить акцию. Он объяснял, что никто уже не обращает на него внимания. Нет смысла упираться.
Но как раз когда доктор беседовал с Джо, Пэдди вдруг вскочил и побежал по дорожке к дому, виляя хвостом. И тут Джо понял, что привлекло внимание Пэдди. По тропинке к ним катила мисс Картер на своём электрокресле. И не одна! Миссис Беллами пересчитала – и оказалось, что здесь собрались все до единого, даже Боб Ларкин, которому велели соблюдать постельный режим. Они вышли из дверей «Фэрлоунс», кто-то – держась за руки, кто-то – опираясь на ходунки, кто-то – в инвалидных креслах, которые катили сиделки, и вся эта процессия медленно приближалась к палатке. Пэдди так и скакал вокруг них и восторженно тявкал.
– Мисс Картер! Что происходит? – строго спросила миссис Беллами.
– Мы всё обсудили, – ответила мисс Картер, – и сообща решили, что с этого часа наше место здесь, рядом с Джо и Пэдди. Ведь Джо и Пэдди делают это ради нас, ради всех обитателей «Фэрлоунс», и нехорошо с нашей стороны лишь иногда выбегать к ним на несколько минут. Нам нужно поступать, как он – быть здесь с утра до вечера. Шутки кончились. А знаете, кто подал нам пример? Пэдди. Сначала он часто приходил к нам. В тепло, туда, где ему нравилось и где нравилось нам. Но потом он перестал приходить, правда? Решил, что его место здесь, возле Джо, в любую погоду. А значит, и наше. Мы хотели бы обратиться к вам, миссис Беллами, только с одной просьбой: если вас не затруднит, вынесите нам плетёные кресла из оранжереи и, может быть, несколько подушек и побольше пледов. Мы прекрасно устроимся.
Миссис Беллами решительно возразила, но мисс Картер продолжала:
– Не утруждайте себя. Мы решили вопрос голосованием. Единогласно. Мы будем сидеть здесь, с Джо и Пэдди, с утра до вечера каждый день, сколько понадобится, пока Совет не изменит решения.
– Так нельзя! – воскликнул доктор.
– Отчего же? Можно, доктор, – сказала мисс Картер. – Можно и нужно, а ваша задача – разве что наблюдать. Вы с нами, миссис Беллами?
Миссис Беллами плакала навзрыд и не сразу собралась с силами ответить.
– Хорошо, доктор, – проговорила она, вытирая слёзы. – По-моему, им не оставили другого выхода. Поэтому предлагаю обратить всё по возможности нам на пользу. Прошу вас, предупредите больницу и станцию скорой помощи, что здесь происходит. Пусть знают на всякий случай. – Затем она обратилась к мисс Картер: – Да, я с вами, как же иначе. Я всегда с вами, вы же знаете. Мы устроим вас как можно удобнее, принесём кресла и пледы, а ещё нам понадобятся обогреватели и музыка. Тепло и весело – вот как нам будет. Тепло и весело. Будем слушать старые песни, от «Битлз» до Веры Линн, все ваши любимые, и подпевать – договорились? Это нас подбодрит.
Мисс Картер подкатила своё кресло туда, где сидели, закутавшись во все одеяла из палатки, Джо и Пэдди.
– Вы не возражаете, если мы присоединимся к вам?
– Мисс Картер, да вы чокнутые, все как один чокнутые! Чокнутые и чудесные! – Он дотронулся до её руки. – Вы же здесь насмерть простудитесь, вы это понимаете?
– Всё равно скоро умирать, какая разница – дома или на улице? – отозвалась мисс Картер.
Потом события развивались стремительно. Миссис Беллами позвонила на местную радиостанцию и рассказала, что происходит. Новости распространились мгновенно: к акции протеста присоединились все престарелые обитатели «Фэрлоунс», и они полны решимости идти до конца. Из итальянского ресторана «Мантуя» на Фор-стрит доставили подвесные уличные обогреватели, а жители всех соседних домов, как только узнали, что тут делается, притащили целые охапки одеял, подушек и пледов. Приехала «скорая» и припарковалась поблизости – было ясно, что она обосновалась надолго. Вернулись телевизионщики, на сей раз с государственного телеканала, а за ними хлынула орда репортёров. Пэдди был в центре внимания. Мисс Картер сказала журналистам, что Пэдди – их талисман.
– Он не уходит – и мы не уйдём! – объявила она. – Пока совет не передумает.
Приехали и полицейские – и много: ведь собралась большая толпа. И всё это время старички и старушки сидели рядом с Джо, закутавшись в одеяла, а Пэдди бегал от одного к другому и ненадолго останавливался у каждого кресла, чтобы положить голову на колени сидевшим и получить в награду печеньице. К этому времени легковушки уже не просто бибикали, грузовики не просто гудели. Многие останавливались, и водители приходили на газон, чтобы пожать руки протестующим. Когда скопилась пробка, а толпа растеклась с тротуаров на проезжую часть, приехало ещё несколько полицейских машин.
