Поглощённый раздумьями, парень не заметил, как прямо перед его носом очутился бокал с красным вином.
— Ну что, за знакомство! — огласил первый тост Штырь. Все дружно присоединились.
Выпив, Славка с аппетитом принялся поедать «оливье». Ева жеманно кушала экзотический салатик, а Васильич, подцепив бутербродик с икоркой, сделал гостю приглашающий жест:
— Да ты ешь, Сашок, не стесняйся!
Тот сглотнул голодную слюну. Конечно, он сытно позавтракал тёткиными гостинцами, но когда это было? Пообедать парень как-то забыл, а сейчас уже вечер. Журналист всё-таки придвинул к себе тарелку «оливье» и принялся за еду.
— Ну, расскажи, Сашок, как там Москва, — со смаком отхлебнув коньячку, попросил Васильич.
— А что — Москва? — пожал плечами тот. — Стоит.
— Стоит? — Штырь опустил бокал на стол. — Не падает?
— Нет.
— Угу… А я последний раз в Москве был… — Васильич сделал паузу, припоминая, — лет семь назад. К министру сельского хозяйства на приём ездил. Решал с ним свои заводские вопросы. А после этого больше не был — надобность отпала. Нечего там делать, в столице нашей Родины. Толкотня, суета, дышать нечем. Каменный мешок, а не город. Как там люди живут? Как вот ты там живёшь, а?
— Нормально, — ответил Сашка. — Это только в центре суета и дышать нечем, а в спальных районах спокойно и зелени много. Я, например, в Метрогородке живу, рядом с Лосиным островом. Это вообще, считайте, лес — там даже лоси водятся. Потому и называется Лосиный остров.
— Лоси? — удивлённо подняла брови Ева. — Правда? И ты их видел?
— Правда. И не то что видел, а даже фотографировал. У меня дома есть несколько снимков.
— Как интересно! — Девушка засунула в рот кусочек манго. — Никогда бы не подумала, что в Москве могут быть лоси. Я их только в зоопарке видела и по телевизору.
— Да в какой Москве! — встрял Славка. — Там от Москвы одно название. А на самом деле — окраина, выселки.
— Ты там был? — ощетинился брат.
— Не, не был. Ты же не приглашал.
— А откуда тогда знаешь?
— У знающих людей спрашивал!
Насупившись, Сашка уткнулся в свою тарелку. Васильич наблюдал за ним, потягивая коньяк.
— Значит, ты у нас парень с рабочей окраины, — вынес он вердикт.
— Да не слушайте вы его… — Московский гость обиженно дёрнул подбородком в сторону Славки. — Никакая там не рабочая окраина, обычный спальный район. Весьма неплохой, между прочим, хотя и не самый престижный.
— Ну как же не рабочая окраина? — Штырь пытался то ли пошутить, то ли поддеть парня. — Сам сказал, в Метрогородке живёшь. По названию видно, что рабочая окраина. Батя — метростроевец, верно?
Журналист поразился, с какой скоростью этот человек сделал правильный вывод. А вот его недавний знакомец Стас, всю жизнь проживший в Москве, решил тогда, в самую первую их встречу, что Сашка обитает где-то рядом с центром столицы.
— Нет, отец был… по другой части, — ответил парень. — Хотя, вы правы — основная масса людей, живущих там, — метростроевцы. Эти дома возвели специально для них и давали им там квартиры. Но мы квартиру не получали, а купили, причём не так давно…
На этих словах Славка покосился на брата недобрым взглядом.
— А раньше жили в другом месте, — закончил Сашка, стараясь не смотреть на родственника.
— В каком? — полюбопытствовал Штырь.
— На Чистых Прудах.
— Да-а?! — удивлённо протянул Васильич. — Чистые Пруды — это я знаю. Это самый центр Москвы, престижное место. Как же вас оттуда на окраину-то занесло?
— На Чистых Прудах мы комнату снимали. В коммуналке. А в Метрогородке купили отдельную квартиру со всеми удобствами. Однокомнатную, правда…
— А! — издал понимающий возглас Штырь. — Тогда ясно. Получается, ты не парень с рабочей окраины. Ты у нас интеллигент, волею судьбы попавший на рабочую окраину.
— Почему сразу «интеллигент»? — поднял глаза Сашка.
— Потому что на Чистых Прудах в коммуналках всегда жили одни интеллигенты. Да и сейчас, наверное, живут. «Осколки русской культуры», что называется. Значит, ты у нас тоже — «осколок»?
— Журналист он, — решил внести полную ясность Славка.
— Да я помню, что журналист, ты же рассказывал, — кивнул шеф. — Вот и говорю — интеллигент. Да по нему видно. Вон как вилку с ножом держит!
— Как? — Брат уставился на сашкины руки.
— «Как»… — передразнил Штырь. — Ты так не умеешь. У него вилка в левой руке, а нож в правой. Ножом салат загребает — и вилкой в рот. А у тебя вилка в правой руке, а ножом вообще не пользуешься, без него молотишь.
Воробьёв попробовал пристроить столовые приборы в руках так, как это делал Сашка.
— Не, мне так неудобно, — мотнул он головой. — На фига я буду мучиться?
— Вот видишь, тебе мучение, а ему нет. Глянь, как ловко орудует. Воспитание сказывается! Моя цыпа, — Штырь погладил Еву по руке, — и то так не умеет. Хотя всё из себя культурную строит.
Ева бросила на своего покровителя укоризненный взгляд. Сашка, смущённый всеобщим вниманием, перестал есть.
— Да ты кушай, кушай, не стесняйся, — подбодрил его Васильич. Взял сигареты, закурил и, выпустив струю дыма, продолжил допрос: — Слышь, интеллигент, а тебе на рабочей окраине пацаны морду не били?
— Нет, — кашлянул Сашка. — Я спортом занимался, мог и отпор дать.
— Каким спортом? — заинтересовался Штырь.
— Плаванием.
— Пла-аванием… — Васильич разочарованно махнул рукой. — Вот если бы боксом — другое дело. А пловцу любой навалять может!
— Бокс я терпеть не могу и считаю тупым мордобоем, — произнёс парень. — А «навалять» пловцу, как вы выражаетесь, может далеко не любой. Если бы вы в спорте понимали, так бы не говорили. Когда я серьёзно занимался, у нас общая физподготовка очень сильная была. И бегали, и отжимались, и подтягивались, и пресс качали. Чтобы быстро плавать, нужно иметь сильное тело. А я мастер спорта по плаванию, между прочим! Сейчас, конечно, серьёзно уже не занимаюсь, но форму держу.
— Ну конечно, вон у него мускулы какие, — указала пальчиком Ева. — Разве не видно? Можно, я потрогаю? — протянула она руку через стол.
— Можно, — разрешил Сашка и спрятал глаза. Девушка помяла его предплечье.
— Твёрдые, — сообщила она всем.
Принесли горячее. От свинины, запечённой на гриле, исходил острый пряный аромат, щекочущий ноздри. Не в силах устоять перед соблазном, московский гость придвинул к себе тарелку, мысленно костеря себя на все корки.
— Видишь, Славка, какой у тебя брат! — Васильич, которому никто и никогда не смел говорить, что он в чём-то не разбирается, был явно задет Сашкиными словами. — Красавец, интеллигент, спортсмен. Комсомолец, наверное. Комсомольцем был?
