Резким движением он открыл дверцу «мерседеса» и выскочил на улицу.
— Ну-ну, — ухмыльнулся Воробьёв, засовывая телефон в карман джинсов. — Слышь, брат! — обратился он к Сашке, выходя из машины и отряхивая с колен шелуху от семечек. — Забыл сказать — шеф с бабой будет. Так вот, ты на неё с такой рожей не гляди, как сейчас на мобилу. А то неправильно поймут!
— Ладно, — буркнул московский гость, отвернувшись. — Давай веди в свой кабак.
Сашка дал себе слово крепиться изо всех сил и не показывать больше своей отчаянной зависти к этой демонстрируемой братом роскоши.
Штырь с Евой сидели в практически пустом каминном зале. Заняты были лишь два столика. Кроме Васильича и его спутницы, здесь отдыхала ещё одна пара. Ева сразу обратила внимание на слишком яркий, почти попугайский наряд мужчины, расположившегося со своей дамой по соседству. Он поглядывал в их сторону заметными издалека, по-жабьи выпуклыми, голубыми глазами. Женщина, пришедшая с ним, имела очень некрасивую, расплывшуюся фигуру, обтянутую при этом в тонкий, облегающий трикотаж.
«Фу! — подумала Ева. — Какая безвкусица!»
Дверь каминного зала распахнулась, и на пороге возник водитель Штыря Славка, сопровождаемый высоким светловолосым парнем. Заметив начальника с подругой, они направились к их столику.
— Вот, знакомьтесь, — произнёс Воробьёв. — Мой брат Александр. Это Степан Васильевич, а это Ева.
Сашка кивнул и негромко поздоровался. Бросив мимолётный взгляд на Еву, он резко отвёл глаза. Хорошо, что брат вовремя предупредил на её счёт. Потрясающую красоту подруги шефа парень заметил ещё с порога и его дёрнуло, словно током. Эти пышные платиновые волосы, точёный профиль и огромные бездонные глаза заставили его сердце сладко замереть. Ева была похожа на ту самую девушку, выходящую из дорогого автомобиля, которую журналист когда-то сфотографировал на московской улице. Идеал, чей портрет он бережно хранил, доставая и разглядывая в часы одиночества и раздумий, обрёл своё воплощение. Не бездушный отпечаток на листе бумаги, а живая женщина из плоти и крови, обманчиво близкая, но на самом деле такая же обречённо недоступная, как и та, столичная красавица. Чтобы хоть как-то успокоить сердцебиение, Сашка опустил глаза и старался смотреть на Еву как можно реже. «Это только первая реакция, — уговаривал он себя. — Сейчас посижу пять минут, возьму себя в руки, и всё пройдёт».
А девушка, как будто уловив Сашкино смятение, рассматривала его с вызовом и смешливым интересом. В огромных глазах, обрамлённых длинными ресницами, сверкали игривые искорки.
— Ну что, будем знакомы! — протянул руку Васильич. Парень поспешно пожал её, стараясь держать бесстрастное выражение лица.
— Ты чё такой напряжённый? — удивился Штырь, глянув на московского гостя. — Давай садись! Славка, ты брату ситуацию-то объяснил? А то он напуганный какой-то…
— Ну, в общем, да, — кивнул Воробьёв.
— Ничего я не напуганный! — запротестовал Сашка, присев на предложенное ему место. — Вам показалось.
А про себя подумал: «Мне просто подруга ваша понравилась».
— Ладно, я объясню ещё раз, — решил Штырь. — А то, чувствую, что этот шалопай ничего толком не сказал.
Я — начальник твоего брата, директор местного винно-водочного завода. Славку с самого сопливого возраста знаю, потому как с батей его дружил, ныне покойным. Мы с его отцом вместе, в одной команде, когда-то в море ходили. Мировой был мужик, царство ему небесное. Помер рано, жаль — рак у него был. Ну ты, наверное, в курсе. А Славку, как из армии пришёл, его мать, Галя, ко мне прислала работу искать. Вот он у меня и служит, уж не помню, с какого года. С девяносто второго, что ли? Личный водитель — самое, можно сказать, приближённое ко мне на заводе лицо. Да, Слав?
— Угу, — подтвердил тот.
— Вот так-то! А поскольку он мне всё равно что родственник, то и ты мне, Сашок, стало быть, не чужой. Тем более живёшь, можно сказать, у меня. Слав, он знает, где он живёт?
Воробьёв кивнул.
— Ага, хорошо. Так что давай мы с тобой познакомимся поближе, раз уж так сложились обстоятельства. Да?
Сашка неопределённо пожал плечами.
— Ну вот и ладненько, — подвёл итог Васильич. — Ты меня не бойся, я человек свойский. Хотя могу и по маме обложить, если что! — Штырь хохотнул и шутливо погрозил пальцем. — Но только за дело или в пылу спора, что называется! Ты вот, Сашок, спорить любишь?
— Не знаю, — осторожно произнёс московский гость, стараясь уловить, чего от него хотят. Панибратское слово «Сашок», сказанное в первые минуты знакомства, резануло ему слух.
— А я люблю! И мнение других людей уважаю. Но только если оно обоснованное! Ты вот обоснуй, убеди меня, что ты прав, тогда я пожму тебе руку. Правильно?
Славкин шеф оглядел присутствующих, ища поддержки. На его тираду никто не отреагировал.
— Ну это так, — спохватился он, — лирическое отступление. А ты, Сашок, давай, не стесняйся, располагайся. Сейчас я буду вас со Славкой угощать. Эй, там! — повысил Васильич голос, обернувшись в сторону служебного входа. — Официантки, вашу мать!
Через несколько секунд возле столика материализовалась девушка в униформе, замерев в подобострастном полупоклоне. После недавнего инцидента, когда Штырь довёл до слёз половину персонала, официантки трепетали от одного звука его голоса.
— Меню нам! — последовал строгий приказ. Девушка тут же протянула кожаную папочку.
— Вот им отдай! — кивнул Васильич на двоих братьев. Официантка мигом повиновалась.
— Мне не надо, — отмахнулся Славка. — Я и так всё ваше меню наизусть знаю. Вон ему дайте.
Папочка плавно перекочевала в Сашкины руки. Тот машинально открыл её и тупо уставился на первую страницу. «Закуски», — значилось большими буквами в начале листа. Несколько секунд парень смотрел на эту надпись невидящим взглядом. Четыре человека, включая официантку, молча наблюдали за ним.
— Спасибо, я не голоден! — очнувшись от оцепенения, московский гость захлопнул меню.
Васильич вопросительно поднял брови.
— Ладно, давайте сначала я, — произнёс Славка. — Девушка! Мне салат «оливье», свиную корейку на гриле, на гарнир картошки варёной…
— «…отварной картофель…», — шевеля губами, строчила в блокноте официантка.
— Водички стаканчик, с газом, и хлеба не забудьте.
— Всё?
— Да.
— Хлеб чёрный или белый?
— Чёрный.
— Итак, ваш заказ: салат «оливье», свиная корейка на гриле, отварной картофель, стакан воды с газом, чёрный хлеб.
— А мне, — подал голос Васильич, — запиши: коньячку надо повторить, сто грамм.
— Хеннесси X.O.?
— Ну да… Тот, который я только что пил.
— Вы пили «хеннесси X.O.»
