— Ну почему, любила, — как-то неуверенно ответила собеседница. — Он за мной шибко ухаживал, цветы через день дарил. Вот и вышла за него. Ничего, нормально. Жизнь прожили.
— А Люську больше не видела?
— А как же — видела. Она к родителям часто приезжала. На улице я её встречала, но не подходила. Да и она морду воротила, не здоровалась. Сейчас уж не приезжает — родители померли, дом ихний она продала. Давно её не видела.
— А я бы её убила! — вдруг выпалила Ира.
— Кого? — удивилась Ивановна.
— Люську!
— За что?
— А чтобы чужих женихов не отбивала!
Повариха растерянно захлопала глазами. Ксения оценивающе и даже с каким-то подозрением посмотрела на Иру.
— Ну-ну, — произнесла она.
Раздался мелодичный звонок домофона.
— Иди послушай, кто там пришёл, — отправила Прохина сменщицу. Ира сорвалась с места и кинулась к трубке.
— Такси приехало, постояльцы из второго номера уезжают, — через секунду возвестила она.
На лестнице, ведущей со второго этажа, раздался топот. Обрюзгший мужчина лет пятидесяти с испитым лицом и мешками под глазами направился к выходу. Его сопровождала длинноногая красотка лет восемнадцати. Ира заученно заулыбалась и начала прощаться:
— До свидания! Рады были вас видеть! Приезжайте к нам ещё!
— Ага, — пропыхтел толстяк. Юная красавица, взяв под руку своего покровителя, не удостоила Иру даже взглядом. Когда пара исчезла, на пороге появился таксист.
— Здрассти! Чемоданы где? — воззрился он на Иру. Та молча повела его на второй этаж. Поднявшись наверх, она открыла дверь, на которой была прибита металлическая цифра «два». Посреди комнаты стояли чемоданы. Подхватив поклажу, таксист удалился, а Ира стала придирчиво оглядывать гостиничный номер. Заглянула в спальню, в ванную комнату.
Интерьер здесь не отличался особым шиком. Конечно, евроремонт, конечно, новая мебель и сантехника. Но знающий человек сразу бы понял, что вся эта «роскошь» российского производства и не особо высокого качества. У Иры же, обитающей в нищей дыре, подобная обстановка вызывала чувство благоговения и ощущения того, что она прикасается к какой-то другой, дорогой и недоступной жизни.
Постояльцы особой грязи за собой не оставили, если не считать морского песка, хрустящего под ногами во всех комнатах. «Надо сменить постельное бельё, пропылесосить и проветрить», — отметила про себя девушка. Внезапно взгляд её упал на посторонний предмет, валяющийся в гостиной на диване. Жестяную коробку цвета обивки трудно было сразу заметить. Взяв её в руки и приоткрыв, Ира обнаружила внутри нечто сухое, сыпучее и приятно пахнущее. «Чай!» — промелькнула догадка. «Какой запах! — Девушка с удовольствием вдохнула аромат. — Надо на кухню отнести!»
Через секунду она уже стучала каблучками по лестнице.
— Ксюха! Ольга Ивановна! Нам в подарок чай оставили! Так вкусно пахнет!
— Дай погляжу, — протянула руку администраторша. — Импортный — тут по-иностранному написано. Дорогой, наверное.
— Хоть раз в жизни хорошие постояльцы попались, — одобрительно проворчала повариха. — Подарочек оставили. А то ни от кого благодарности не дождёшься. Все на тебя смотрят, как на мебель, и только приказы отдают!
— Что-то я за этими, из второго номера, тоже особой приветливости не заметила, — засомневалась Прохина.
— Почему? Хороший мужчина, — заступилась за постояльца стряпуха. — Тихий, не капризный. И девица при нём приятная — не нахамила ни разу.
Снова раздался звонок домофона, Ира сняла трубку.
— Алло!
— Девушки! Я там, в номере, коробку с чаем оставил, — донёсся до неё голос вроде бы уже выбывшего постояльца. — Принесите!
— Хорошо. Минуточку подождите, пожалуйста.
— Кто там? — взглянула на Иру Прохина.
— Постояльцы вернулись, просят принести забытый чай.
— На! — хмыкнула Ксения и вручила Ире несостоявшийся подарок. — Неси! С полдороги небось вернулись.
Глава 8
Васильич прислугу в доме не держал. Во-первых, ей надо платить деньги, а с деньгами расставаться он не любил. Во-вторых, до усадьбы так просто не доберёшься, а значит, прислуге надо предоставить условия для проживания. Это что — в доме круглые сутки будут находиться чужие люди? Чужих людей в доме Штырь тоже не любил. Ну а в-третьих, если держать прислугу, то для чего тогда жена? Чем она будет заниматься? Ногти красить целыми днями? Нет, такое положение вещей Васильича категорически не устраивало. Воспитанный при социализме, он считал, что домашнее хозяйство супруга должна вести самостоятельно. Тем более если не работает и живёт на иждивении мужа. Ну можно еще тёщу к кастрюлям приставить. Но не более того.
В шесть утра заспанный и отчаянно зевающий Славка припарковал «ауди» у ворот усадьбы. Лена, обвешанная сумками, уже ждала. Каждую неделю ей приходилось совершать этот утомительный вояж за покупками. За городом можно, приобрести кое-какие продукты. Но выбор в поселковых магазинчиках очень бедный, а цены высокие. Чтобы накормить привередливого супруга, предпочитающего всё свеженькое и на дух не переносящего полуфабрикаты, требовалась поездка на городской рынок. А уж к встрече такого уважаемого гостя, как мэр города, надо было подготовиться особенно тщательно.
Устроившись на заднем сиденье, Лена прилегла вздремнуть. И как прилегла, так и уснула, провалившись в серый вязкий туман забытья. Открыла глаза она, лишь когда почувствовала, что машина остановилась. Приподнявшись на локте, женщина увидела красный свет светофора. Значит, уже город. Вот и замечательно.
За годы, проведённые в усадьбе, Лена успела соскучиться по городской жизни. Ей стало не хватать того, от чего раньше она уставала и раздражалась. С интересом она смотрела на асфальтированные улицы, умытые водой из поливальных машин, разглядывала встречные автомобили, от обилия которых уже отвыкла. Нарядные и цокающие каблучками по тротуарам женщины вызывали у неё лёгкую зависть. Когда живёшь за городом, глупо разгуливать на шпильках по просёлочным дорогам и покрывать лицо слоем макияжа. Жена Штыря проводила жизнь в удобной обуви, практически не пользуясь косметикой. Кстати, сегодня, раз приедут гости, можно будет привести себя в порядок и немного пощеголять. Лена стала жадно всматриваться в витрины магазинов одежды, которые из-за раннего часа были ещё закрыты.
Наконец, «ауди» подъехал к рынку, и женщина вышла из машины.
Рынок находился в черте города и был отгорожен от остального мира глухой бетонной стеной. Он всегда радовал местных жителей удобством расположения и низкими ценами. Но при этом был бельмом на глазу у городских властей, имеющих бесперебойный источник мусора и рассадник преступности прямо у себя под носом. Несколько раз его собирались закрыть, вынести за городскую черту, но всё напрасно. Рынок как птица феникс, снова возрождался на прежнем месте робкими ростками стихийной торговли, которая ширилась день ото дня, питаемая покупателями, охочими до дешевизны. Такую торговлю проще было упорядочить, чем извести в корне, и рынок, на радость простому люду, открывали вновь.
