— Кто? Васильич?
— Да.
— Последние несколько лет по понятиям. А поначалу тоже, как и ты, рыпался, хозяина не хотел признавать. Пришлось показать ему его место. Поплатился он за тот урок здоровьем. И, как выяснилось теперь, преждевременной кончиной. Так что мой совет тебе, Александр Антонович — будь умнее.
— Так, а кто этот самый хозяин? Вы? — Сашка пытливо заглянул в глаза своему собеседнику.
— Для тебя — я.
— Почему это?
— Потому что благодаря вот этим замечательным фотографиям, — Вахак Зурабович указал глазами на красочный бумажный пакет, валяющийся на диване, — я держу тебя за жабры, мальчик. И могу в любой момент поставить на твоей судьбе жирный крест. Понятно?
Входная дверь хлопнула, впустив в квартиру возвратившегося охранника.
— Проводил? — спросил его Вахак Зурабович. Тот утвердительно кивнул.
— Так что вы от меня всё-таки хотите? — задал вопрос Сашка.
— Фотографии и негативы я заберу себе. — Кавказец взял в руки пакет. — А вот в Москву ты теперь вряд ли вернёшься. Когда ты собирался уезжать?
— В пятницу… — пробормотал враз побледневший Сашка.
— Можешь больше не собираться. — Вахак Зурабович обнажил зубы в нехорошей улыбке. — Теперь ты мне должен. И должок придётся отработать.
— К-как это? — От вновь нахлынувшего страха парень стал заикаться. — К-как в Москву не вернусь? Вы что?!. Я же всё отдал, что вы просили! Вы что?!!
— Испугался? — подмигнул Вахак Зурабович. — Пошутил я. Катись в свою Москву, к мамке под крылышко. Не нужен ты мне.
Давая понять, что разговор окончен, кавказец поднялся.
— Спасибо, — произнёс журналист, облегчённо расслабившись и даже попытавшись изобразить некое подобие улыбки.
— Пожалуйста, — снисходительно кивнул Вахак Зурабович и направился к выходу. Телохранители посторонились, освобождая ему дорогу.
— Знаете что, — вдруг повысил голос Сашка. Кавказец обернулся. — Степан Васильич, при всей его омерзительности, в качестве хозяина мне нравился больше, — выпалил журналист.
— Почему? — Видно было, что мужчину в чёрном костюме мало интересует этот вопрос, но зачем-то он его всё-таки задал.
— Потому что он был открытым человеком — весь как на ладони. А от вас не знаешь, чего ждать.
— Именно поэтому он сейчас в могиле, а я диктую тебе условия, — произнёс кавказец. — Жизнь меняется, мальчик. Эпоха таких, как Степан Васильевич заканчивается, осталось совсем немного. Начинается эпоха таких, как я. Скоро смена тысячелетий, не забыл?
— А я и не помнил, — пробурчал Сашка.
— Теперь будешь помнить!
Сверкнув взглядом, кавказец вышел, не прощаясь. Сашке показалось, что на мгновение его глаза из иссиня-чёрных стали водянисто-голубыми. И очень похожими на глаза одного его знакомого…
За своим хозяином потянулись и его телохранители. Дверь захлопнулась. Тупо поглядев им вслед несколько секунд, парень с размаху плюхнулся на диван и закрыл руками лицо. Очнуться его заставил звонок в дверь.
Глава 37
Лена ехала в «кадиллаке» по дороге, тонущей в сумерках. Узкая извилистая трасса петляла между деревьями, застывшими в безветрии на фоне фиолетового неба. Водитель изредка поглядывал в зеркало заднего вида на свою пассажирку, проверяя, всё ли с ней в порядке. Откинувшись на сиденье, Лена расслабленно смотрела куда-то вдаль. В голове медленно текли мысли.
Что ж, мама была права. То, что Ваха (так, оказывается, называли Вахака Зурабовича близкие и хорошо знакомые с ним люди) проявляет к ней интерес, было очевидно. Эти его постоянные забота, услужливость и внимание бросались в глаза. Он настойчиво предлагал Лене свой локоть, куда бы она ни пошла, чуть ли не каждые полчаса интересовался её самочувствием, на поминках подставлял ей стул и лично подливал в бокал вино, хотя рядом стояли официанты. На «кадиллаке» своём целый день её сегодня возит. Интересно, а на чём он сам сейчас домой поедет? На такси, что ли? Маловероятно. Или его разговор с Джеймсом Бондом затянется настолько, что машина успеет отвезти её домой и вернуться обратно?
Лена прикрыла глаза.
Аморально оказывать знаки внимания вдове в день похорон её собственного мужа. Неужели Ваха этого не знает? Или у кавказских народов другая мораль? Вряд ли. Что же такое ему от неё нужно, ради чего он готов пренебречь всеми правилами приличия?
Деньги — что же ещё. А точнее, завод. Наверное, он на что-то рассчитывает, изображая трогательную заботу о несчастной вдове.
Кто такой вообще этот Ваха? Его депутатское удостоверение — понятное дело, не более чем ширма, за которой удобно проворачивать свои делишки. Кто он? Бандит? Криминальный авторитет? Вор в законе? Кто там ещё у них бывает, в преступном мире?
То, что кавказец принадлежит к преступному миру, вдова не сомневалась. Это именно он вставлял Степану палки в колёса, когда тот приватизировал завод. Именно он натравил на мужа своих юристов, которые упекли его за решётку по обвинению в незаконной приватизации. Из-за него Степан получил инсульт и чуть не остался инвалидом. Лена помнила, как Ваха сидел в зале суда и поспешно удалился, когда муж упал на пол.
Именно этому человеку супруг все эти годы отдавал круглую сумму из прибыли, которую получал завод.
Ваха думает, что Лена не в курсе событий? Не догадывается ни о чём? Вряд ли.
Он же умный человек. И при этом всё равно ухаживает.
Лена шумно вздохнула, водитель сразу озабоченно взглянул на неё в зеркало заднего вида.
Она вспомнила, как всего несколько часов назад кавказец вот в этой самой машине посмотрел на неё чёрными бездонными глазами и сказал, что она красивая женщина. И ей было это приятно. Она ехала с похорон собственного мужа, и ей был приятен комплимент другого мужчины. Что ж, наверное, она не менее аморальна, чем её новый обожатель. Хотя — что тут удивляться? Ей уже много-много лет никто не говорил, что она красивая женщина.
Что же теперь делать? Принимать его ухаживания? А дальше что? Неужели он захочет на ней жениться?
Жениться, а потом избавиться от неё. Крысиного яда в суп насыпать. И унаследовать завод, чтобы получать не процент от прибыли, а всю прибыль. Наверное, такова его конечная цель.
Интересно, а что будет, если она отвергнет его ухаживания? Можно ведь сослаться на необходимость держать траур в течение года. Да и в право наследования надо ещё вступить, а на это требуется шесть месяцев. А дальше посмотрим.
Посмотрим и ничего не увидим. Что изменится за год? Степан владел заводом восемь лет, но так и не смог выйти из-под влияния этого человека. Что сможет она, слабая женщина? Если она откажется от его ухаживаний, он отнимет у неё завод другим способом. А уж способы придумывать Ваха умел.
