— Зачем? — вздохнув, спросила Лена.
— Зачем… Затем! Неизвестно, что там без Степана творится! Может, его Зурабович уже к рукам прибирает! Обведёт тебя вокруг пальца, пока ты тут кресло юбкой протираешь!
Вдова отвернулась, всем своим видом показывая, что не жалает это слушать.
— Что ты отвернулась?! — взвилась мать. — Что ты отвернулась?!! Тебе на себя наплевать, что ли?! Шестнадцать лет издевательства терпела, через сколько унижений прошла! Чтобы сейчас, в последний момент, всё упустить, чужому человеку отдать?! Если себя не жалко, то хоть нас с Веркой пожалей! И внука своего, которого ещё поднимать надо! Как мы все жить-то будем?!! На какие шиши?!!
— Мама, сейчас не время об этом! — вспыхнула дочь.
— Не время?! А ты уверена, что когда настанет время, то не будет уже поздно?!
— Мама, я контролирую ситуацию!
— Как?! Сидя в кресле и ничего не делая?!
В Лене начало закипать негодование.
— Мам, уйди! — сверкнула она глазами. — Уйди, не хочу тебя слушать! Оставь меня в покое!!
Её голос сорвался на крик.
— Да как тебя в покое-то оставить! — всплеснула руками Егоровна. — Тебя в покое оставь — так ты всю себя изведёшь! А то я тебя не знаю! Сидишь небось и думаешь, какой Степан хороший и какая ты плохая!
Вдова изумлённо взглянула на мать.
— Что — права я? — удовлетворённо кивнула та. — Можешь не отвечать — я и так знаю, что права! Так вот — выбрось эту чушь из головы! Твоему Степану Бог тебя вместо ангела послал! И красивая, и трудолюбивая, и терпеливая. Умная, образованная, из хорошей семьи. А он — быдло помойное, алкаш! Одно достоинство — денег куча… Вот и гнобил он тебя за это всю жизнь — чувствовал, что ты ему не ровня. И не кори себя, что ты его не любила. Чем он заслужил-то эту любовь? Это только дураки говорят, что любить надо ни за что, просто так. Любовь ни к кому никогда просто так не приходит! Страсть приходит, а любовь — нет. Страсть — животное чувство, а любовь — человеческое. Не заслужил твой Степан любви, вот и не получил. Сам виноват! За то его Бог и наказал несчастной жизнью и ранней смертью. А тебя за твои мытарства Господь наградил! Теперь ко всем твоим достоинствам ещё и богатство прибавится. Только не надо рот разевать. А то в жизни всякое случается … Вот! И будешь ты у нас богатая невеста. А что? Какие твои годы? И любовь ещё найдёшь, и счастье. А про Степана не думай! Земля ему будет пухом, похороним, да и бог с ним.
С этими словами Егоровна обняла дочь и вышла из комнаты. Потрясённая Лена продолжала сидеть в кресле.
Похоже, никто из её родственников не считал, что она в чём-то виновата перед покойным мужем. Никто не ощущал ни скорби, ни горечи утраты. Никто и от неё не ждал проявлений подобных чувств. Всех волновало лишь свалившееся на вдову богатое наследство, которое нельзя упустить.
Бетонная плита совести медленно приподнялась.
Что ж, если все вокруг жаждут только денег, нисколько этого не стесняясь, то чего стесняться ей? К чему изводить себя?
Бетонная плита совести поднялась ещё выше.
Вдова встала с кресла, в котором просидела несколько часов, и медленно стала обходить комнату, за окном которой росли сосны. Теперь и сосны, и эта комната… да что там комната — дом, большой участок дорогущей земли, винно-водочный завод — всё это её. Её собственность, которой она может владеть и распоряжаться по своему усмотрению.
«Вы видите меня богатой вдовой? Ходячим кошельком? Что ж, такой я и буду! — подумала Лена. — Если всем вокруг только того и надо, к чему переживать и мучить себя? Вы получите то, что хотели, дорогие мои!»
Бетонная плита совести, покинув плечи вдовы, взлетела вверх.
От апатии не осталось и следа, мозг заработал чётко и ясно. Первое, на что упал взгляд Лены, оказался стол.
«Он слишком громоздок, — решила женщина. — И стоит неправильно, в самом центре комнаты. Всё пространство занимает. Надо сдвинуть его куда-нибудь в угол».
Лена закрутила головой, прикидывая, куда бы лучше передвинуть стол.
«Сюда нельзя — здесь камин. А если сдвинуть в эту сторону, то к окну не подойдёшь».
Места для стола не было.
«Надо его вообще выбросить! А вместо него купить что-нибудь более изящное и лёгкое».
Камин тоже перестал устраивать Лену.
«Это не камин — это печь какая-то! Нужно пригласить специалистов, чтобы переделали. Украшений добавить, завитушек каких-нибудь. И чтобы поверх топки доску положили, на которую рамки с фотографиями можно ставить».
Рамки с фотографиями на выступе камина Лена недавно увидела в американском фильме.
«Мягкий уголок тоже надо заменить. Заказать каталог итальянской мебели и выбрать что-нибудь очень красивое».
Буквально несколько дней назад по телевизору Лена видела мельком рекламный ролик фирмы, занимающейся итальянской мебелью.
«Жаль, телефон не записала — сейчас бы уже могла позвонить. Но кто же знал, что всё так обернётся? Ладно, ничего страшного — был бы покупатель, а товар найдётся».
Поглощённая раздумьями, вдова вышла на улицу. Критическим хозяйским взглядом окинула прямоугольный, вытянутый в длину дом, похожий на вагон поезда. «Снаружи вид ужасный, — констатировала она, как будто видя своё жилище впервые в жизни. — Как можно было построить в таком красивом месте такое убожество? Надо хотя бы эркеры пристроить, что ли».
Женщина принялась ходить вокруг усадьбы, прикидывая, где и что можно пристроить или сломать, чтобы хоть как-то, по её мнению, исправить ситуацию.
Егоровна изумлённо наблюдала за дочерью из окна кухни.
А та, начав, уже не могла остановиться. Снова войдя в дом, Лена схватила листок бумаги и принялась делать карандашные наброски перепланировки. С упоением она передвигала стены, расширяла дверные проёмы, вычерчивала огромные окна и сглаживала углы.
— Наклон крыши надо увеличить, — шептала вдова. — На втором этаже обязательно сделать балконы, а лучше — террасу. Да! Никакого дерева, перила обязательно должны быть коваными. Возле входа поставлю уличные фонари. Круглые. А может, конусовидные? Ладно, потом подумаю какие. Но фонари надо обязательно! А ещё фонари нужны вдоль дорожки, которая ведёт от ворот к дому. Так, хорошо…
Бережно сложив листок бумаги с рисунком, Лена поднялась на второй этаж. На следующем листе бумаги она уже рисовала интерьеры спален.
«Мама будет спать наверху, в комнате напротив моей. Надо здесь всё переделать! Шторы обязательно нужны другие, эти никуда не годятся. Так… Здесь будет детская для Костика, а здесь спальня для Веры с Петей. Завтра, после похорон, поговорю с ними — пусть переезжают сюда. А городскую квартиру будем сдавать. Обои Вера пусть сама выбирает, и мебель тоже. Кстати, а что я мучаюсь? Может, дизайнера позвать?»
