Я это проглотил, и оно вошло внутрь меня, о’кей, так сказать, как по маслу.
– При первой же возможности сознаюсь ему, что я его папа, – пообещал я.
В этот момент я действительно твердо вознамерился это сделать.
– Да, – сказала она, скорее даже: «Да?», то есть с вопросительной интонацией, что меня немного смутило.
– Я специально купил велосипед и хотел поехать с ним вдвоем покататься, как это делают все настоящие отцы, вообще-то, я давно уже собирался это сделать, но, к сожалению, эта дурацкая зима мне помешала, – рассказывал я.
После этого установилась пауза, в которой возникло чувство, что Юлия собирается сказать мне что-то неприятное.
– Я в постоянном контакте с моей сестрой. Я много говорю с ней по телефону, – сказала она ни с того ни с сего.
– Да? Это хорошо. Африка теперь не такая потусторонняя страна, не так ли?
– На Рождество она, кстати, приедет в Вену.
– Хорошо, Мануэль будет рад, – ответил я.
– Потом пройдет всего два месяца, и она вернется сюда уже надолго.
– Надо же, как быстро пролетели полгода, – удивился я.
– Да, ужасно быстро.
– С ума сойти, – сказал я.
И мы оба покивали.
– Она сейчас, кстати…
– Что?
– У нее сейчас есть постоянный друг, наконец-то настоящий партнер.
– В самом деле? Настоящий… то есть из Сомали? – спросил я.
– Нет, из Брауншвейга. Врач. Ее коллега. Йохен.
– Йохен, – повторил я по возможности нейтрально, без оценки. У нас в Австрии все-таки совсем другая культура имен: Вальтер, Гюнтер, Вернер, под этими именами легко представить себе тип человека. Но Йохен? По мне, так лучше бы он был какой-нибудь Курти, Карли, Франци – это хотя бы характеры. Или Мануэль – вообще-то, красивое имя, особенно когда знаешь человека под этим именем. Оно мне с самого начала нравилось, ну, почти с самого начала. Но Йохен?
– Они вместе… Они знали друг друга и до этого. Йохен был одной из причин, почему она решилась на африканский проект. А теперь это углубилось, и даже очень сильно углубилось.
– Хорошо для них обоих, – произнес я.
Юлия кивнула, но вид у нее при этом был какой-то кислый, что гарантированно не было связано с фруктовым чаем без сахара.
– Они хотят пожениться.
– Пожениться?
– Да, они приедут в Вену вместе и поженятся, вероятно, уже в мае.
– В мае. Май – идеальный месяц для женитьбы. Все женятся в мае. То есть все, кто женится, – сказал я.
– Правильно. Тогда им понадобится более просторная квартира, для… э-э… для троих-то.
– Для троих? Алиса беременна? – спросил я.
Она засмеялась.
– Нет-нет, еще нет, тогда бы уже было для четверых. Я пока что имею в виду Мануэля.
– Мануэля. Ах да. Разумеется, – согласился я.
Я ощутил покалывание или легкое жжение, как будто кто-то у меня в желудке только что открыл слишком теплую банку колы.
– А он знает? Он уже знает… э-э… Йохена?
– Еще нет, только по рассказам, – сказала она.
Во мне что-то шевельнулось, я точно даже не знаю, что это было, но касалось оно в первую очередь Флорентины и меня. И Бертольда. Это было что-то вроде дежавю, такой фильм из старого времени, в голове замаячили картинки, которые я давно уже стер – и не раз, а они снова проявились сами собой.
– Это будет для него совершенно новая ситуация, – сказала Юлия.
– Да, совершенно новая, наверняка, – ответил я.
– И трудная, Алиса этого заранее боится.
– Еще бы. А чего конкретно? – спросил я. Хотя, естественно, знал это.
– Ну, Йохен и Мануэль, как у них сложится. Как получится жить в одной квартире, всей семьей. Понимаешь?
– Всей семьей. Да, я понимаю.
Я вскочил, сбежал из комнаты и достал из холодильника еще одно пиво. Юлия воспользовалась моментом и крикнула мне вдогонку ключевое послание, во всяком случае, его начало.
– И поэтому, может, было бы лучше, так считает Алиса, было бы лучше для Мануэля, если бы он… чтобы его не смущать и не перегружать…
– Ты хочешь сказать…
– Алиса считает…
– Алиса считает, будет лучше, чтобы он не знал, что я его отец.
– Ну, может, хотя бы не сейчас.
– Я понимаю, – расстроился я.
Где-то еще должна была оставаться наполовину початая бутылка водки.
– А то у него окажется сразу два отца. То ни одного, а то вдруг сразу два, и он, может быть, будет чувствовать себя раздираемым на части, будет рваться туда и сюда. Понимаешь? Вот такие у нее опасения.
Я нашел ее, эту бутылку, она стояла за стиральной машиной, рядом со средством для чистки стекла.
– Это только поначалу, пока не устроится дело с Йохеном.
– Да, я понимаю. Я понял.
– Но это, разумеется, ничего не изменит в твоем общении с Мануэлем. Йохен тут наверняка очень…
– Очень толерантный. Это меня радует. Может, мы даже подружимся. И тогда будем все вместе ездить на велосипедные прогулки. Втроем. – Я улыбнулся.
Водка, к сожалению, оказалась пресноватой на вкус.
Чемпион мира по ожиданию
Приблизительно за час до нашей встречи я позвонил Ребекке, чтобы отменить свидание. Я чувствовал себя не в состоянии выслушивать от Норы во всех подробностях, почему дела ее плохи, а тем более развлекать ее. Кроме того, я выпил уже слишком много – слишком много или слишком мало, одно из двух. Вероятно, даже скорее слишком мало. Однако огорчение Ребекки оказалось больше, чем я ожидал.
– Это честно, ты правда не можешь прийти? Но почему? Ты заболел? Или что-то случилось? – спрашивала она.
– Нет-нет, ничего не случилось, это всего лишь просто не мой день.
– Но, может, он еще станет твоим днем, – сказала она.
– Вот это вряд ли. Практика показывает: если день не мой, то он так и остается не моим, а уж вечер потом точно всегда не мой.
– Ах, Герольд, значит, зря я заранее радовалась.
– Да, ты радовалась? Я, вообще-то, тоже, с самого начала, все эти недели, – признался я.
– К тому же Нора отказалась. То есть вы оба меня бросили, и мне это совсем не нравится.
– Как, Нора не придет? – переспросил я.
– Нет, она встречается с Ронни, это… ну, неважно. Она не придет.
– И ты бы меня, несмотря на это, все равно… то есть ты хочешь сказать, мы встретимся вдвоем?
