Якушев так описал эту встречу:
«Рейли одет в серое пальто, безукоризненный серый в клеточку костюм. Впечатление неприятное. Что-то жестокое, колючее во взгляде выпуклых черных глаз, резко выпяченная нижняя губа. Очень элегантен. В тоне разговора — высокомерие, надменность. Сел в кресло, поправил складку брюк, выставил носки и желтые новенькие туфли. Начал с того, что не может сейчас ехать в Россию. Поедет через 2–3 месяца, чтобы познакомится с «Трестом».
Я сказал:
— Обидно, проделав путь из Америки почти до Выборга, остановиться у порога…
Рейли сообщил, что собирается уехать в субботу на пароходе в Штеттин и дальше. До 30 сентября в Москве ничего не успеешь сделать, а задержаться он не может.
Якушев умел разбираться в людях и уже приобрел некоторый опыт в конспиративной работе. Он видел в Рейли хитрого и бесчеловечного врага, противника опасного и вместе с тем честолюбивого, надменного, ставившего порой невысоко тех, с кем ему приходится скрестить оружие. Трудно сказать, почему Рейли, действительно доехав почти до Выборга, вдруг решил отложить поездку в Россию? Якушеву и другим деятелям «Треста» случалось видеть не раз, как эмиссары Врангеля и Кутепова внезапно обнаруживали страх на границе и отказывались в последнюю минуту от путешествия в Советскую страну. Колебания Рейли теперь были не удивительны.
Далее Якушев писал в своей докладной записке:
«Когда Рейли заявил, что он в данное время не может ехать, я как можно спокойнее сказал, что если встает вопрос о сроке, то берусь организовать поездку в Москву таким образом, чтобы в субботу утром быть в Ленинграде, вечером оттуда выехать поездом в Москву, проведя день в Ленинграде до вечернего поезда, а в воскресенье утром быть в Москве. Целого дня вполне достаточно для знакомства с Политическим советом "Треста". Затем вечером выехать в Ленинград, понедельник провести в Ленинграде, а ночью через "окно" направиться в Хельсинки. Это будет вторник, в среду есть пароход, направляющийся в Штеттин».
Рейли, выслушав Якушева, задумался. Вероятно, ему очень хотелось поразить своих коллег из Интеллидженс Сервис: только он способен появиться в Москве, хотя над ним висит смертный приговор с 1918 года.
В «Трест» он верил, особенно после встречи с Кутеповым, Марией Захарченко, наконец, ему известны связи этой организации с финской, эстонской, польской разведками. Но главное, что его притягивало, — это желание нанести удар ненавистной ему советской власти, превратив «Трест» в свое оружие.
«Подумав немного, Рейли сказал: "Вы меня убедили. Хорошо. Я еду с вами". Я предложил поговорить о деталях поездки и сказал Рейли: "Ваше пальто и костюм обратят на себя внимание в России. Возьмите пальто у Радкевича. Надо купить кепку и высокие сапоги. Вещи оставите у Бунакова. Нужен маленький чемодан, я могу обещать вам не вполне комфортабельное, но вполне безопасное путешествие"».
Когда дело было решено, Рейли разговорился. Он расспрашивал о «Тресте», о жизни в России, об отношении к религии, давал советы. Доказывал неизбежность еврейских погромов после переворота, однако предупреждал, что новая власть не должна быть связана с этими действиями. Будущая форма правления — монархия, диктатура — восстановит порядок; великий князь Николай Николаевич должен стать символом власти.
Рейли видел в Советском Союзе четыре категории населения: крестьян, городских обывателей, рабочих, Красную армию. Крестьяне, по его мнению, недовольны большевиками, но инертны, рабочие разочаровались. Обыватели не в счет, Красная армия при территориальной системе имеет связь с деревней и не может пропитаться коммунистическими идеями. Для новой монархической власти важно овладеть симпатиями рабочих и Красной армии. Он, Рейли, убежден, что единственным сильным человеком в белой эмиграции является генерал Кутепов. Не умен, но тверд и решителен. Во внешней политике не следует увлекаться поляками. Польша будет отдана на расправу Германии. Германия — вот кто мог бы покончить с большевизмом, но она еще слаба.
Якушев был патриотом своего Отечества и не за страх, а за совесть боролся с происками эмигрантов. Более всего его возмущала их готовность отдать интервентам целые области русской земли, чтобы вернуть себе имения, фабрики, заводы, шахты. Слушая рецепты, которые предлагал Рейли, он внутренне приходил в ярость: как нагло этот британский шпион распоряжался судьбами России!
В то время когда Рейли распространялся о будущем пакте Англии, Франции и Германии против большевистской России (он мечтал о таком союзе), Якушев разыгрывал роль одного из наиболее солидных руководителей контрреволюционной организации. Он заявил, что «Трест» рассчитывает с помощью Рейли получить деньги, так как без денег организовать переворот, вести агитации и подкупать нужных людей невозможно.
Рейли ответил, что у него есть план, который он доложит Политическому совету в Москве.
Якушев послал условленную телеграмму о приезде в штаб «Треста». Эта телеграмма тотчас стала известна руководству ОГПУ. Между тем Рейли готовился к отъезду. Перед тем как переодеться в более скромную одежду, он позировал перед зеркалом: Каков костюмчик? А?
Через Бунакова отправил письмо жене Пепите: «Я уезжаю сегодня вечером и возвращусь во вторник утром. Никакого риска… Если случайно буду арестован в России — это будет не более как по незначительному обвинению. Мои новые друзья настолько могущественны, что добьются моего освобождения».
Рейли простился с Бунаковым, Марией Захарченко и Радкевичем. Они оставались в Финляндии, ожидая возвращения Рейли.
До границы Сиднея Рейли провожали капитан Рузенштрем и Радкевич. 25 сентября в 10 часов вечера они были на станции Куоккала.
В начале двенадцатого отправились к границе. У Рейли скрипели сапоги. Чтобы избавиться от этого, он намочил подошвы сапог в луже. Добрались до Сестры-реки.
На другом берегу появилась тень. Это был Тойво Вяхи — один из опытнейших сотрудников советской пограничной охраны, игравший роль «подкупленного» стража границы. Он имел точные инструкции, как принять Рейли: от границы доставить на телеге на станцию Парголово в семнадцати километрах от заставы, а там посадить на поезд. Если бы Рейли изменил решение, стал бы сопротивляться, Тойво Вяхи предстояло применить оружие. Когда Рейли переправился через реку, он остановился и заговорил по-английски с сопровождавшими его людьми на финской стороне. Рейли прекратил разговор, когда Вяхи сказал ему, что сейчас не время и не место для подобных бесед.
Начался утомительный переход по грязи до телеги, которая ожидала в лесу. Дорога была ужасающая. В телеге мучительно трясло. Рейли не выдержал, спрыгнул, пошел пешком, меся жидкую грязь. Так все семнадцать километров. На станции Парголово Вяхи посадил в поезд, направляющийся в Ленинград. Там его приняли Щукин (сотрудник ОГПУ) и Якушев. Щукин вручил Рейли паспорт на имя гражданина Штейнберга.
По дороге в Ленинград Рейли рассказывал Якушеву о Савинкове. Говорил, что болтовня эмигрантов, будто Савинкова убили, нелогична. Такой человек, как Савинков, не мог жить без «дела». Рейли считал его превосходным конспиратором, но он не умел разбираться в людях. У Савинкова, по мнению Рейли, не было способности быстро схватывать обстановку, он любил комфорт, женщин, был азартным игроком и неразборчив в добывании средств для «красивой» жизни. В последнее время Савинков оказался в одиночестве, у него не было верных и умных помощников, не было штаба — и это главное, что сгубило его.
