Машина уже ехала по мостовой. Человек не оглядываясь протянул руку к заднему сиденью, нащупал там пластиковый пакет и протащил его между спинками передних кресел.
— Вот они.
Джейк взял пакет, внутри было три кассеты «бета-макс» без коробок.
— А, да, это я смогу переписать.
В конце улицы машина свернула. Из своего окна Джейк увидел на дороге тела трех мальчиков.
— Спасибо за вон то, — кивнул он в их сторону.
— Без проблем. — Человек приветливо улыбнулся. — Тебе повезло, что я как раз выходил из паба Бенни.
Джейк, наверное, выглядел озадаченным.
— Бенни Сильвера. Леди-Добрый-День.
Джейк сжал в руках пакет с кассетами.
— А, да, видео. Он мне говорил.
Глава тринадцатая
Раньше табличка над дверью гласила, что лицензия на содержание паба принадлежит Бенни Сильверу — Бенни, а не Бенджамину. Джейк всегда недоумевал, зачем Доброму-Дню понадобилось писать на вывеске уменьшительную форму имени, которым он никогда не пользовался. Наверняка за этим скрывалась какая-то история. Но с тех пор прошло пятнадцать лет и теперь над дверью висело другое имя. Никакого плана действий у Джейка не было, поэтому он просто вошел внутрь — по крайней мере посмотрит, сильно ли тут все изменилось. За дверью оказалась просторная квадратная комната, заполненная больше чем наполовину. Местечко было довольно тухлое, и музыка по-прежнему орала чересчур громко. В целом все осталось как прежде. Несколько престарелых голубых сбились в одном углу, пытаясь создать атмосферу веселого вечера. Они радостно шумели и время от времени принимались то петь, то танцевать. Тяжелой поступью направляясь к бару, Джейк посмотрел в их сторону и увидел, как несколько человек оглянулись. Он мог и ошибаться, но один из мужчин показался ему знакомым. Впрочем, Джейк не успел его как следует разглядеть.
Джейк, виляя бедрами, двинулся в туалет. У писсуаров стоял только один парень, он приветственно кивнул Джейку. Джейк подошел и, выдержав паузу, сказал:
— Тут почти ничего не изменилось.
— С каких пор, дорогуша?
— С восемьдесят первого.
— Да, как тогда было, так все и осталось.
Джейк еще раз взглянул на парня. В потемках он сразу и не разглядел, что тот не так уж и молод. Стоит порасспросить его о Леди-Добрый-День.
А парень тем временем разговорился:
— …В семьдесят восьмом, когда все вдруг разом подсели на дискотеки, у нас тут провели грандиозный ремонт, все переделали… кажется, в восемьдесят пятом постелили новый ковер, большое было событие. Потом, году, наверное, в девяносто третьем, с окон поснимали ставни — распоряжение нового руководства. Видно, хотели пролить немного света на то, что тут происходит, но были офигительно не правы. Большинству из нас, чтобы подчеркнуть свою красоту, необходимо освещение в тридцать ватт и ниже. Конечно, к тебе это не относится, солнышко.
Последние слова парень произнес с улыбкой. Джейк нашел в себе силы улыбнуться в ответ. Он еще не дошел до той степени опьянения, когда уже не получается одновременно улыбаться и застегивать ширинку. Прежде чем отойти к умывальнику, он спросил, как можно более небрежно:
— Добрый-День, значит, паб кому-то продал?
— Ага, продал за миллион. Везунчик хренов.
В туалет вошел еще один человек, такой круглый, что ему пришлось слегка потолкаться локтями, чтобы уместиться перед писсуаром. Он говорил в нос, извиняясь за свою толкотню.
— Извини, дорогуша, — и, устроившись, добавил: — Добрый-День? Кто тут спрашивал про этого засранца?
— Он правда срубил миллион? — спросил Джейк.
— О, как ми-ни-мум, — ответил вновь пришедший. — Уж можешь мне поверить.
— И что с ним потом стало? Переехал на Багамы или вроде того?
— Добрый-День переехал? Не смеши меня. Кому он там нужен?
— Кто его полюбит так, как любим мы? — подхватил первый парень.
— Старая задница.
— Ха-ха.
— Он что же, здесь бывает? — спросил Джейк.
— Он тут напивается, дорогуша. Исключительно шампанским.
Джейк вышел из туалета и направился в сторону тех немолодых геев, что облюбовали себе дальний угол. Вдруг прямо перед ним поднялся со стула щеголевато одетый лысый мужчина, который не очень уверенно держался на своих старых кривых ногах. Он пошел, шатаясь, к задней двери, и на черепе у него обнаружилась тоненькая полоска аккуратно подстриженных седых волос — над шеей и над ушами. Вот почему Джейк не сразу его узнал. Если Добрый-День когда и показывался на людях без парика, то волосы его были причесаны под Бобби Чарльтона. К тому же парень сильно постарел. За пятнадцать — шестнадцать лет мужчина в полном расцвете может превратиться в настоящего старика. Именно это и произошло с Леди-Добрый-День.
Догнать его ничего не стоило. Они вышли в задний коридор, Добрый-День поднялся было до середины лестницы, но Джейк схватил его за руку.
Добрый-День сидел в своем кресле, повернув голову к окну с тюлевой занавеской, и смотрел на улицу. От Джейка его отделял дорогой стол орехового дерева, в центре которого была расстелена кружевная салфеточка. Джейк вертел в руках стакан виски, разглядывая его отчетливое отражение в глубокой полировке древесины.
— Ты тут живешь? — спросил он.
— В этой одной комнате. Я ее снимаю, но мебель принадлежит мне.
— Если тебе интересно услышать мое мнение, то как раз с мебелью тут что-то не так.
Ее было слишком много, вот что было не так. Кроме кровати и стола с четырьмя обеденными стульями Добрый-День разжился буфетом, диванчиком и здоровенной старинной радиолой.
Добрый-День пожал плечами.
— Да я знаю. Но когда у меня умерла мать, захотелось сохранить несколько ее вещей. Наверное, я слишком обезумел от горя, чтобы проявлять здравомыслие…
— Мог бы снять себе что-нибудь побольше. Говорят, ты выручил за паб миллион.
— Ага, десять! Нет, ну не задаром отдал, конечно.
— Нельзя сказать, чтобы в пабе навели порядок.
— Да кому это теперь надо! Вокруг пооткрывалось столько новых мест, все молодые мальчики бегут туда, а к нам стекаются одни только грустные старики — потосковать.
— А ты чего отсюда не свалишь?
— Это мой дом. Даже лучше, чем дом: гостиница. Мне застилают постель, готовят завтрак. Ем я в одном из этих новых ресторанов или хожу в Чайнатаун. А бар доверяю новому менеджеру. Может, он проявит хоть немного воображения, если позволить ему всем тут управлять.
Старик (Джейку проще было называть его про себя Бенни Сильвером, до того незнакомым казался ему этот человек) грустно пожал плечами.
