– Нет.
Я сижу в комнате Энни, прислонившись спиной к стене, а Райен пристроилась у меня между ног.
– И тебе не было любопытно, что ею двигало? – допытывается она. – Как она оправдывала свой поступок?
– Раньше было интересно. Но теперь… не знаю. Не то чтобы мне было плевать, но… Если мы кому-то не нужны, нам и самим стоит перестать в них нуждаться. Я часто повторял это самому себе и теперь в это верю, – говорю я. – Увидеть ее и пройти мимо уже не так сложно. Если бы она хотела объясниться, она бы это сделала. Но она не гналась за мной. В конце концов, если захочет, она знает, где меня найти.
Райен гладит рукой синий шарф Энни.
– Значит, вот почему ты приехал в Фэлконс Уэлл.
– Да. У нее были часы. Фамильная реликвия, подаренная дедом по отцу ей и моему папе на свадьбу, – говорю я, утыкаясь носом ей в волосы. – По семейной традиции они переходят от отца к старшему сыну. Она забрала их, когда ушла – может, назло отцу или чтобы заложить, если понадобятся деньги, – но в итоге почему-то отдала Трею.
– Ты должен был возненавидеть ее за это.
– Я и так ее ненавидел, – отвечаю я. – От этого было еще больнее. Она ведь уже бросила нас. Как она могла украсть еще что-то? Особенно то, что по праву принадлежало мне?
Она была злой и эгоистичной. Может быть, сейчас она уже не тот человек, которым была раньше, но я не стану ждать ее, как ждала Энни. Я крепче прижимаю к себе Райен. Теперь она – мое все. С нетерпением жду те дни, что мы проживем вместе. Что-то мне подсказывает, что это будет чертовски весело.
Особенно учитывая, что мне больше не нужно нервничать из-за этого урода, с которым она учится в одной школе. Тен написал ей, что слышал, будто в дело вмешался инспектор и запретил Трею заходить на территорию школы, пока не закончится разбирательство. А раз несколько учениц выдвинули обвинения, есть подозрение, что ближайшие несколько месяцев Трей будет таскаться по судам.
Райен встает, поднимает меня, и мы выходим из комнаты. Я пришел сюда вернуть на место медальон и фотоальбом Энни. В конверте, что я забрал из маминого кабинета, были еще и письма. Энни не говорила мне, что писала маме – только что отправила альбом со своими фотографиями и вырезками, проверив, чтобы в нем не оказалось моих снимков: знала, что мне это не понравится.
Может быть, я не должен был забирать альбом и письма. Но, после того как мать не приехала на похороны, я просто не хотел, чтобы у нее оставалось хоть что-то, принадлежащее Энни.
Хотя Энни сама отдала эти вещи ей. Значит, сестра хотела, чтобы они были у нашей мамы.
Что ж… Если мать захочет вернуть конверт, она его получит. Но ей придется приехать и попросить.
Я тихонько закрываю за собой дверь, вхожу в комнату и вижу Райен. Она сидит на кровати и читает какую-то бумажку.
– Что это? – спрашивает она.
Я опускаю глаза на белый лист.
– Это письмо.
Она складывает его и кладет на место.
– Я, конечно, его не читала, но это может оказаться предложением обсудить контракт на запись. – Она усмехается. – И там еще несколько таких. – Она указывает на прикроватный столик. – Их я тоже не читала, но в них может оказаться что-то интересное. Могу поспорить, крутые чуваки увидели на YouTube видео вашей группы и теперь хотят кое-что обсудить с тобой.
Им не нужны Cipher Core. Им нужен я, а я не хочу бросать родную группу.
Я плюхаюсь на кровать, притягиваю Райен к себе и щекочу.
– Я больше не хочу делать такое, из-за чего придется быть вдали от тебя. Понимаешь?
Она смеется, извивается и пытается мне помешать.
– Еще немного – и начнется колледж, – хохочет она, отбиваясь от моих рук. – Я уеду. И я посмотрела на «Фейсбуке» страничку твоей группы. У вас назначены даты тура на это лето.
– Там только дурацкие пивнушки, ярмарки и фестивали.
Я залезаю на нее, сажусь сверху и задираю ее руки к голове.
– Но звучит очень круто.
Я высовываю язык и наклоняюсь, пытаясь дотронуться до ее носа.
– Тебе что, пять лет? – визжит она, дрыгаясь и пытаясь меня сбросить.
Я резко наклоняюсь и лижу кончик ее носа. Она морщится и вертит головой, не дает мне повторить это.
Я со смехом отпускаю ее руки.
– Честно говоря, не знаю, почему Дейн до сих пор не вычеркнул меня. Я говорил ему, что не поеду.
– Нет, поедешь.
Я слезаю с нее.
– Райен, я…
– Перестань, – говорит она. – Это не навсегда. Ты должен поехать. Просто плыви по течению и смотри, куда оно тебя вынесет.
Сейчас я хочу этого меньше всего. Сама мысль о том, чтобы оставить ее, делает меня несчастным.
– Мы с тобой поддерживали отношения на расстоянии семь долгих лет, – продолжает Райен. – Думаю, испытание временем и расстоянием мы выдержали. Никто из знакомых никогда не значил для меня столько, сколько ты. Ведь мы так долго переписывались. А теперь, когда встретились и я люблю тебя, – говорит она, забираясь мне на колени и обвивая ногами, – не сомневаюсь: ты должен поехать.
– Но у меня только что появилась ты.
– И я не хочу тянуть тебя назад.
Я засовываю руки ей под футболку со спины и наслаждаюсь теплой и нежной кожей.
– Все будет так, как мы захотим, – уверенно заявляет она. – У нас будет так и только так. Если ты поедешь и тебе не понравится, возвращайся домой. Но если понравится, я буду ждать, когда ты закончишь.
Чувствую, как кровь закипает от этих мыслей, и не знаю, что с этим делать. Пожалуй, сегодня лучше об этом не думать.
Хотел бы я покататься на старом арендованном автобусе и поиграть музыку этим летом? Может быть.
До февраля таким и был план.
Но теперь у меня есть Райен, и я дня без нее прожить не могу. Я не стану счастливее только потому, что у меня есть моя музыка.
Но она права. Она уедет в колледж. Я тоже могу поступить, но это будут разные колледжи. Можно, конечно, пойти туда же, куда она, но… не могу же я вечно следовать за ней. В один прекрасный день нам обоим понадобится работа, и эта работа должна нравиться.
– Если ты не попытаешься, – говорит она, – то будешь потом жалеть, что ничего не сделал. И не надо винить в этом меня.
Я слабо усмехаюсь. Почему ты до сих пор меня не придушила?
– Согласен, но только если ты выполнишь одно мое условие, – говорю я, глядя ей прямо в глаза. – Хочу, чтобы ты написала одно письмо.
Она расплывается в широченной улыбке.
– Письмо? Когда ты уедешь, я напишу тебе гораздо больше, чем одно.
– Не мне. – Я качаю головой. – Далиле.
