Трей замечает, куда я смотрю, и понимает, что мое внимание приковано не к нему. До того, как я успеваю осознать свою ошибку, он оборачивается, хватает Мейсена за воротник и прижимает к шкафчикам.
– Эй, – говорит он максимально дружелюбным голосом, – думаю, мы еще не встречались. Я Трей Берроуз. А тебя зовут Мейсен Лоран.
Джей Ди, Лайла и я останавливаемся и наблюдаем за происходящим. Мейсен никак не реагирует, только пристально смотрит на Трея.
– Теперь, когда мы это исправили, – продолжает Трей, подходя все ближе к Мейсену и заглядывая ему в глаза, – нам нужно кое-что прояснить.
– Что вы творите? – я подхожу чуть ближе.
– Да, Трей, хватит, – одергивает его Джей Ди. – Он нормальный парень.
Но Трей и не думает опускать руки.
– Расслабьтесь. Мы просто поговорим. Обещаю.
Опустив глаза, я вижу, что Мейсен сжал руки в кулаки, но не предпринимает никаких попыток изменить положение дел. Они с Треем стоят лицом к лицу.
– Ты уже поразвлекся с моей девочкой на уроке, а еще я слышал, что вчера ты донимал ее на стоянке, – перечисляет Трей. – Что бы там ни было, прекращай. Оставь ее в покое.
Мейсен переводит глаза на меня, и мне вдруг сдавливает грудь. Сначала взгляд у него был злой и резкий, но потом выражение глаз изменилось. Теперь в них читается разочарование вперемежку с чем-то еще. Может, грустью?
Что происходит у него в голове? Почему он так на меня смотрит?
– И перестань на нее пялиться, – орет Трей прямо Мейсену в лицо. – Что такое? Говорить разучился?
– Что здесь происходит?
Мы все оборачиваемся на голос директора Берроуз. Она стоит посреди коридора в идеально отутюженном черном костюме и бордовой блузке.
Трей выпрямляется и отпускает Мейсена.
– Ничего особенного, Джиллиан, – с издевкой отвечает он приемной матери и поворачивается к Мейсену. – Никто не ссорится. Верно?
Глаза Мейсена опущены в пол, и он ничего не говорит.
– Где вы должны быть сейчас? – спрашивает Берроуз у Трея.
Но я отвечаю вместо него.
– Фостер отправил нас в библиотеку, заниматься самостоятельной работой.
– Тогда идите.
Я киваю, и мы быстрым шагом уходим в дальний конец коридора.
– И вы тоже, – слышу я ее голос за спиной. Скорее всего, она разговаривает с Мейсеном.
Почему он ничего не сделал? Не то чтобы Трей настолько хилый, чтоб он с ним без проблем справился, но у меня сложилось впечатление, что у Мейсена раньше никогда не было таких разборок. Он всегда действовал импульсивно и производил впечатление человека, которого несложно вывести из себя, так почему он ничего не сделал?
Мы взбегаем вверх по лестнице и входим в библиотеку. Все наши одноклассники уже там: шепчутся, ходят туда-сюда, собирают нужные материалы. Одни сидят за компьютерами, другие – за стопками книг. Библиотека двухэтажная, и с балкона второго этажа открывается прекрасный вид. Я бросаю сумку на стол за спиной и вижу, как Лайла и Мейсен занимают места на два стола впереди.
Джей Ди и Трей плюхаются за наш стол. Трей закидывает на него ноги.
Ну уж нет.
– Вы двое идите к компьютерам и ищите «Аннотированные биографии», – говорю им. – Распечатайте несколько примеров, а я пойду поищу в других источниках. Я не собираюсь выполнять все задание сама.
Трей тяжело вздыхает, а Джей Ди смеется себе под нос. Но оба поднимают задницы со стульев.
Я поворачиваюсь и направляюсь к стеллажам с научной и документальной литературой.
Некоторые полки расположены слишком высоко для меня, так что я осматриваюсь в поисках раздвижной лестницы. Повернув налево, скрываюсь в дальней части книжного зала, подальше от учеников за столами и их приглушенного шепота.
Протянув руку, веду пальцами по корешкам книг, мимо которых прохожу. Маме наверняка будет интересно, почему я до сих пор не начала «451 градус по Фаренгейту». Не то чтобы мне за это влетит, но она наверняка спросит, что меня отвлекло.
– Знаешь, тот парень… – Я слышу чей-то голос и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на говорящего.
Ко мне подходит Мейсен, и сердце начинает биться быстрее.
– …тот, что пишет на стенах по ночам, – продолжает он. – У нас определенно есть что-то общее. Я тоже люблю писать на не предназначенных для этого поверхностях. – Он останавливается прямо передо мной и берет меня за руку. – Но ты ведь и так об этом знаешь, да? – Там, где он ко мне прикасается, кожа начинает гореть. Я пытаюсь выдернуть руку, но он крепко сжимает мою ладонь.
Он тоже любит писать на не предназначенных для этого поверхностях? Что? И тут мне вспоминается стена в Бухте, потом доска у меня в комнате, мой шкафчик в первый день…
Я изо всех сил стараюсь вырваться.
– Что? Трей показался тебе таким большим и страшным, что теперь ты решил испортить со мной отношения?
С дежурной улыбкой на лице он перехватывает мою руку, а другой достает из кармана маркер.
– Отпусти.
Засунув маркер в рот, он зубами снимает колпачок и водит им в воздухе передо мной, а потом закрывает.
– Но я думал, ты хотела мой номер. Мы собирались в кино, не забыла?
Он смотрит на меня сверху вниз с таким невинным видом. А я не понимаю, что он делает, но не могу не признать, что побаиваюсь снова ввязываться в перепалку. То, что он бросил меня в воду, не так оскорбительно, потому что рядом никого не было. Но я сильно сомневаюсь, что, если он снова захочет поставить меня на место, его остановит то, что мы в библиотеке, полной людей. Не нужен мне его гребаный номер.
Он берет меня за левую руку и пишет что-то на внутренней стороне указательного пальца, а мне остается лишь наблюдать за этим стиснув зубы.
– Знаешь, я многое запомнил из того, что было в дневнике, – как бы невзначай замечает он, пока выводит символ за символом. – И могу рассказать всем, если захочу. Мне не нужны доказательства. Они и так всему поверят. – Он вздергивает подбородок, указывая, что все спокойно сидят за столами или где-то там, вне зоны нашей видимости.
Я снова пытаюсь вытянуть руку, но он только сжимает ее еще крепче.
– Не бойся. – Глядя на мой исписанный палец, он улыбается. Бархатистый кончик маркера щекочет кожу. – Мне нет никакого смысла тебя мучить. По крайней мере, таким примитивным способом. Просто у меня есть один вопрос. – Он перестает писать, поднимает глаза и пристально смотрит на меня. – Кто такая Далила?
Я замираю и гляжу на него, забыв, что он держит меня за руку. Мороз идет по коже.
– Что?
– У тебя полтетради исписано ее именем, – отвечает он. – Кто она такая? Твоя тайная подруга? Или секретная позорная страница в твоей жизни? – Он снова опускает взгляд и продолжает писать. – А может, невосполнимая потеря?
