— Любым приемлемым, — коротко ответил начальник охраны казино. — Да, я совершил ошибку и готов дать вам удовлетворение.
— Интересно, а с чего вы взяли, что я собираюсь вас преследовать?
— Я до сих пор толком не знаю, кто вы, — усмехнулся француз. — Но предполагаю, что будете. Во всяком случае, так бы поступил я сам. Поляки уже расплатились за свою ошибку, а я не люблю ошибаться дважды подряд.
— Не имею никакого отношения к случившемуся с поляками. Кстати, а что с ними случилось?
— Месье Корф... — Полански покачал головой. — Мы все взрослые люди. Итак, чего вы хотите?
Я немного помолчал, делая вид, что занят исключительно курением, а потом коротко ответил:
— Ничего, месье Полански. Ничего.
— Как вас понимать, месье Корф?
— Мне ничего от вас не надо... — через паузу повторил я.
— Так просто? — француз великолепно владел собой, но по его лицу все-таки пробежала тень недоумения.
— Да, так просто. Все ошибаются, в том числе и я. Но не будем спешить. Давайте поговорим, выпьем, наконец.
— Вы меня удивили. Но пусть будет так... — Серж согласно качнул головой. — Я верю вам, месье Корф. Виски, коньяк, водка?
— Коньяк. И все-таки, с чего началась эта история? — я взял бокал и небрежно отсалютовал французу.
— Ну что же, я отвечу вам искренне... — на лице француза промелькнула досадливая гримаса. — Известные вам господа ввели меня в заблуждение. Можно даже сказать, обманули.
— А что вас с ними связывало?
— Фактически ничего... — пожал плечами француз. — Я познакомился с месье Опольским на почве увлечения раритетным холодным оружием. Отношения поддерживал, но старался не сходиться близко. Это не в моих правилах, к тому же я сразу заподозрил, что он имеет какое-то отношение к разведке своей страны.
Чувствовалось, что Полански что-то недоговаривает, но я не стал дожимать его.
— Так вот, — продолжил француз — Где-то с месяц назад он пообещал мне уступить скимитар
[51] четырнадцатого века из своей коллекции. Но взамен попросил оказать помощь в поисках нескольких людей. А именно: вас, правда, как Георгия фон Нот- бека, и некоего Александра Зиберта. Объяснив тем, что вы мошенники и задолжали ему большую сумму денег. Признаюсь, я согласился, так как давно положил глаз на скимитар, к тому же должники, как бы это сказать... — Полански хищно улыбнулся. — Должники — это в некотором роде моя специализация. В общем, первое ваше посещение казино мои ребята прошляпили, а дальнейший ход событий вы примерно знаете.
— А женщина? Та, что подстрелила ваших охранников и скрылась.
Француз поморщился и нехотя ответил:
— На нее совпали заказы. Месье Опольского и... еще одного лица, имя которого, увы, я не могу вам сказать. Правда, поляк добавил ее в список всего пару недель назад. Позже вас. Но как вашу сообщницу. Что из этого получилось, вам тоже известно.
— А этот Зиберт, вам не попадался?
— Мелькнул в Константинополе такой человек, — совершенно неожиданно для меня признался Серж. — Но сразу же пропал. Он заложил в ломбард одного еврея кое-какие драгоценности, но не стал их выкупать. Имя свое он не называл, но хозяин опознал его по приметам. К сожалению или к счастью, уж не знаю, приходил Зиберт в ломбард за день до того, как был объявлен в розыск.
— Какие приметы? — как бы невзначай поинтересовался я.
— У него на кисти левой руки отсутствуют два пальца: мизинец и безымянный, а на левой стороне лица хорошо заметные следы осколочного ранения... — доложился Полански. — К тому же он рыжий. Огненно-рыжий. Согласитесь, не часто встречающиеся в такой комбинации приметы. Но дальнейшие поиски ничего не дали. Впрочем, я особо и не старался.
В голове немедленно появился образ худощавого рыжего мужчины с бородкой, скрывавшей изуродованную щеку. Он был одет в парадную форму капитана лейб-гвардии Преображенского полка и смотрел прямо мне в лицо. В глазах лейб-гвардейца было столько презрения и дикой ненависти, что я быстро прогнал видение и перевел разговор на другую тему.
— Так чем было вызвано ваше желание решить дело миром? Насколько я знаю, подобные поступки не в вашем стиле.
— Как раз в моем... — Полански слегка иронично улыбнулся. — Я до сих пор жив только потому, что сначала думаю, а потом делаю. За редким исключением. Дело развивалось следующим образом. О том, что поляки отправились в ад, я узнал вчера. Почти в тот же момент, как их нашли. Связать их смерть с вами, сами понимаете, особых трудов не составило. Признаюсь, сначала мне хотелось слить всю известную мне информацию в полицию, но некоторые факты заставили меня повременить с этим.
— И какие же?
— Во-первых, дело забрали англичане, с которыми я не имею и никогда не буду иметь дел... — с легким презрением отчеканил Полански. — Во-вторых — я никогда не поставляю сведений полиции. И наконец, после сопоставления некоторых фактов — мне стало ясно, что никакими долгами тут и не пахнет, а поляки меня обманули. Вот по каким причинам я не задействовал свои связи среди официальных структур. Устранить вас своими силами можно было уже не успеть, а значит, остался один вариант — договариваться. Поэтому я принял все возможные меры предосторожности и обратился к Гортензии за посредничеством, так как подозревал, что она найдет способ быстро на вас выйти.
— Ваши четыре бодигарда смотрелись довольно неуклюже, — я не смог удержаться и подколол француза. Одновременно давая понять, что в своих выводах он не ошибся.
Полански тут же с легкой улыбкой вернул мне подачу:
— Как бы охранники ни смотрелись, я до сих пор жив. А это значит, свою роль они исполнили. Итак, вы удовлетворены, месье Корф?
— Да.
— И все-таки я могу для вас что-нибудь сделать? — Полански открыто посмотрел на меня. — Так сказать, во ознаменование нашего мирового соглашения.
— Пожалуй... — я слегка задумался. — Пожалуй, можете. Найдите для меня Зиберта. Но не чувствуйте себя обязанным, это обыкновенная просьба.
— Хорошо, — через легкую паузу сказал Полански. При этом мне показалось, что он облегченно вздохнул. — Найти и... Что дальше?
— И всё. Найти и сообщить мне. Не более того.
Вот даже не знаю, для чего я это сделал. Как говаривал персонаж одного из моих любимых писателей: не иметь миллион и иметь миллион — это уже два миллиона. Больно уж сумма завлекательная, для того чтобы просто взять и отказаться от нее. В любом случае я не собираюсь форсировать ситуацию. Поглядим, что из всего этого выйдет. А вдруг получится?
Мы еще немного поговорили с французом, как мне показалось, даже пришлись друг другу на почве увлечений, затем он подарил мне бутылку жутко раритетного арманьяка «Тенарез» производства 1880 года с большой коробкой дорогущих кубинских сигарилл «Гурка», после чего я откланялся. На ужин не остался, хотя Гортензия активно меня к этому склоняла. Тоже та еще штучка эта баронесска. Совсем не удивлюсь, если она имеет какое-то отношение к спецслужбам. Но пусть ее. Время и место такое. Разведка на разведке и разведкой погоняет.
