— Мне здесь нравится, баронесса, — ответил я чистую правду.
— А мне скучно, — пожаловалась гречанка. — Увы, Егорий наотрез отказывается появляться со мной на публике. Может, воздействуете как-нибудь на него? Кстати, а где ваша спутница?
— Я оставил ее с Эмилем де Лувиньяком. Мальчишка от чего-то жутко фрустрирует.
— Опять, наверное, проигрался вдрызг, — пренебрежительно фыркнула баронесса. — Но мальчик хороший, не испорченный, из богатой семьи. И наивный, как пятнадцатилетняя девчонка. Кстати, вы танцуете танго?
Гм... танцую ли я танго? Конечно же танцую.
— О да, мадам...
Надо сказать, Гортензия оказалась прекрасной партнершей, да и я тоже не ударил в грязь лицом, так что, когда закончился тур, нам рукоплескал стоя весь зал. Но не это главное, главное в том, что пока мы танцевали, я узнал очень многое о «графе» Сальваторе. И о спутнике княгини Орбелиани. Но на данный момент меня больше интересовал именно шулер.
Баронесса высказывалась о нем в крайне пренебрежительной степени, так как испанец игнорировал дам и пользовался популярностью у молодых аристократов, по некоторым признакам увлекающихся содомским грехом. А появился здесь по приглашению того самого Алекса Фицлана, какого-то мелкого дипломата из британского посольства в Константинополе. Который, дабы удержать возле себя брутального испанца, проигрывал ему ежедневно немалые суммы.
Хм, заднеприводные? Не ожидал. Ну что же. Пока все в масть. Работаем...
«Катала» проводил время в баре, рядом с ним терся его любовничек и еще пара поклонников.
Я пристроился у стойки, взял бокал с коньяком и негромко бросил ему в спину:
— Я впечатлен, граф, тем, как вы делаете «ласточкин хвост».
— Простите, — испанец резко развернулся и уставился на меня. — Мы представлены друг другу?
— Нет, но это и неважно.
— Кто это? — капризно поинтересовался у него Фицлан.
— Помолчите, Алекс, — резко бросил ему испанец. — Я ненадолго отлучусь.
После чего не оборачиваясь пошел в направлении туалетных комнат. Я через паузу последовал за ним.
Зайдя в туалет, он резко бросил:
— Итак, что вам надо?
Я спокойно закрыл дверь на защелку и обернулся к нему:
— Как вы думаете, сеньор Сальваторе, что будет, если охрана опознает в вас шулера?
— Да кто вы такой? — в голосе испанца послышалась угроза. — И кто вам поверит? Это бред сумасшедшего.
Я покачал головой и, коротко замахнувшись, ткнул кулаком его в солнечное сплетение. Все получилось, как надо, тело фон Нотбека не подвело, испанец мешком осел на пол. На узорчатую плитку звонко брякнулась наваха с костяными накладками на рукоятке, выпавшая из его рукава.
— Парень, ты, видно, плохо понял меня? «Резаные» колоды очень просто определить. С кем ты на одну руку мылишь?.. — я отбросил ногой нож и приставил револьвер к его голове. — Говори, иначе твои мозги смешаются с дерьмом.
— Что вам... вам... надо... — судорожно пытаясь втянуть в себя воздух, просипел шулер.
— Отвечай на вопрос, — сухо щелкнул взводимый курок. — Как ты подсунул в казино «бумагу»
[42]? Сколько колод?
— Один из пит-боссов
[43] помог. Генри... Генри Фаулер его зовут... Двести колод... Осталось едва ли десятая часть... — лихорадочно зашептал испанец. — Я поделюсь, поделюсь с тобой...
— Куда ты денешься. На колени, мордой к стене... — я отступил на шаг, подобрал наваху и сунул ее себе в карман.
Испанец мгновенно выполнил мое требование. И не стоит удивляться такой покладистости. Практически все шулера имеют аналитический склад ума, так что Сальваторе прекрасно понимает, что все козыри сейчас не у него на руках. Доказать шулерство особого труда не составит, после чего «графу» одна дорога — на корм рыбам в Босфор. Но перед этим испанец реально позавидует мертвым, потому что с такими, как он, в казино никогда не церемонились. Выход один — договариваться.
— Сколько сегодня «поднял»?
— Четыре с небольшим тысячи, — быстро ответил испанец. — Забирай все. Только отпусти.
— Деньги уже обналичил?
— Да. Они при мне, во внутреннем кармане.
Я взвесил в руке толстую пачку пятидесятифунтовых банкнот, помедлил немного и тихо сказал:
— Так уж и быть. Но сейчас немедленно покинешь казино, и чтобы утром твоего духу в Константинополе уже не было. Узнаю, что задержался в городе хотя бы на лишний час... В общем, ты меня понял. Теперь приведи себя в порядок и выходим. И не дай бог...
— Клянусь святой Марией Мадридской! — торжественно пообещал Сальваторе. — Никаких лишних движений, сеньор. Вы поступаете со мной по-человечески, и я не отплачу черной неблагодарностью.
— Вперед.
Я все-таки ожидал каких-нибудь фортелей с его стороны, но, к счастью, испанец оказался не дураком. Быстро и спокойно попрощался со своими знакомыми, попросил меня вернуть наваху, так как она принадлежала еще его деду, получил ее, а взамен отдал массивный серебряный перстень-печатку очень старинной и искусной работы с большим черным опалом, ограненным в виде прямоугольника. После чего покинул казино.
Конечно, можно было обчистить «графа» полностью, изъяв все, что он намутил здесь за все время пребывания, но это означало совершать лишние телодвижения: покидать казино, ехать к нему на квартиру, да и вообще грозило осложнениями. Так что я решил не беспредельничать, тем более парень честно здесь отработал и застолбил это место первым.
В общем, все прошло как по маслу, разве что Алекс Фицлан едва не прожег во мне дыру своими неприязненными взглядами. Да и плевать. Ничего, придет и твоя очередь, парень. От такого «крючка», на котором ты будешь долго и смирно сидеть, никто отказываться не будет.
Проводив «графа», я вернулся на террасу. Где обнаружил, что Аглая с Эмилем о чем-то разговаривают, не отрываясь глядя друг на друга, при этом уже звонко стуча зубами от холода. Ну и как это понимать? Ну хват, на ходу девку отбирает. Хотя, чур меня, чур, с такой девицей не особо удивишься, если проснешься без башки.
Увидев меня, Аглая быстро отошла в сторону и опустила глаза, словно устыдившись своего поступка. Лейтенант было ринулся вслед, но сдержался и с надеждой на меня уставился.
— Итак, месье де Лувиньяк, средства для оплаты вашего долга я изыскал. Но не скажу, что это было сделать легко.
— Господи... — Лицо француза побледнело. Мне даже показалось, что он сейчас грохнется в обморок.
— Да угомонитесь уже, Эмиль! — я резко его одернул. — Когда вам надо вернуть деньги? И в какой валюте?
