– Как он познакомился с Колюжным и Фатиховым?
– С Фатиховым – в Белоруссии, где тот хотел обосноваться. На Фатихова там напали, кстати, хотели избить, а Федя проходил мимо и вступился. Я думаю, Фатихов был поражен тем, что увидел. Федор привел Абдуллу к себе, а поскольку я уже к тому времени переговорил с Федей, то Фатихову было предложено поучаствовать. Поначалу Абдулла должен был стать исполнителем, но он слишком часто интересовался, сколько всего денег будет и в надежном ли месте все сейчас хранится, где это место. Федя понял, что того на самом деле интересует. Он же не дурак был, разговорил Фатихова, тот признался, что сотрудничает с ГРУ, и надеялся, что сможет положиться на своих кураторов. Но этим подписал себе приговор. А Колюжный, по идее, не нужен был вовсе. Оскар сделал бы все и сам в лучшем виде, но я попросил, чтобы исключить всякую возможность того, что следствие сможет заподозрить его или меня. Федор знал, что деньги предназначены для его племянницы, о которой он поклялся мне заботиться. А Колюжного он засек в магазине, по наколке на пальце – перстень убийцы. Шел за ним, Колюжный почуял слежку, завел за какие-то гаражи и попытался напасть с ножом. Оскар, конечно, нож отобрал и себе оставил. Вы понимаете, о какой заточке я говорю. Когда Калоша отдышался, Федя сказал, что есть работа, за которую можно получить двести штук. Колюжный обрадовался, спросил только: «Кого надо валить?» И рассказал про себя, что якобы имел опыт: будто бы зарезал одного по заказу и обустроил это как бытовуху. И будто бы на зоне замочил стукача. Я проверил последнюю информацию: такой случай действительно был. Только кто убил тогда, Калоша или кто-то иной, мне подтвердить, естественно, не могли. Потом Федя съездил в лес с Колюжным, проверил, насколько тот умеет стрелять. И посоветовал валить объект с трех шагов.
– Роль Каролины в чем заключалась?
– Она обязана была сообщать обо всех планах Иноземцева. Она же и сообщила, что тот собирается в Санкт-Петербург, и мы приняли решение провести акцию именно здесь, где я мог как-то прикрыть и контролировать расследование.
– Вы предложили убрать Кожемякина?
– Нет. Просто сообщил Феде, что есть такой въедливый полковник ФСБ, который занимается этим делом и уже подбирается ко мне. Мы тогда с ним ужинали, и мне показалось, что он даже не воспринял то, что я ему сказал.
Генерал вздохнул и посмотрел на Евдокимова:
– Поверьте, меня известие о гибели Сергея Константиновича тоже расстроило.
– Вы, как профессор Франкенштейн, утратили власть над созданным вами монстром, – сказала Вера.
– Пусть будет так, – согласился генерал Алексеев. – Но Федя не был моим творением, он был мне братом – разумным, заботливым. Но у него не было понятия о добре или зле. То есть они были, конечно, но это были его понятия. Добром он считал то, что приносит мне пользу, а то, что мне вредит, – это зло. Потом, собаки же всегда чувствуют плохих людей, а за ним готова была бежать, повизгивая, любая, даже самая злобная шавка.
– Его подобрала и спасла ему жизнь овчарка? – спросил Евдокимов.
– Можно сказать, овчарка, – подтвердил генерал. – Брошенная и преданная людьми, но именно она научила Федю быть преданным и благодарным. Вы правы, у него был характер именно умного и хорошо дрессированного сторожевого пса. Когда собака, спасшая его, умерла, родители ее похоронили, а Федя часто ходил на ее могилу. И потом ездил иногда, чтобы посидеть на ее могиле. А путь туда не близкий – уже другое государство.
– Кого еще привлек ваш брат к этой операции? – спросил Евдокимов. – Дело в том, что вчера в своем доме была застрелена Каролина Воронович.
– Которая сменила даже имя и фамилию, надеясь обмануть судьбу, – дополнила Вера.
– Как? – не поверил Алексеев. – Этого быть не может! Феди нет, а кроме меня, никто и не знал. Но поверьте, я ничего не имел против этой девочки. Она выполнила свою работу, у нее теперь есть дом…
– Только жизнь у нее забрали. Или вы что-то недоговариваете, или же вас самого просто использовали. Кто-то внимательно наблюдал за вашими действиями. Если ваши слова о заказчике не выдумка, то ему невыгодно оставлять в живых тех, кто может выдать его тайну. Ни вашего брата, ни Каролину Воронович, ни вас…
– Да я и так скоро… Вам же известно. И ему наверняка тоже. Что же касается полученных мною денег, то осталось ровно четыре миллиона. Можете их забрать, они в моей квартире.
– Пусть там пока и остаются, – сказал Евдокимов. – Кстати, они новыми купюрами?
Алексеев кивнул:
– Новые пачки, только без банковской ленты со штампом банка, чтобы не смогли установить происхождение. Лежат в коробке от пылесоса – сорок килограммов денег.
– Как вам их передали?
– Очень просто. Попросили подъехать к гипермаркету и встать на парковке. Позади припарковался другой автомобиль, открыли багажник моей машины, выгрузили туда пять пакетов, упакованных в плотную оберточную бумагу. Я оставался за рулем, не смотрел назад, как меня и просили. Успел заметить только марку машины – «УАЗ Патриот». А человек, который положил в мою машину пакеты, был в камуфляже, но не в военном, а как у охотника, а еще черные очки и кепка. Все, что я видел.
В палату вошел врач, посмотрел на пациента, а потом обратился к посетителям:
– Время, господа. Вы просили всего пятнадцать минут, а прошло уже более получаса. Александра Никодимовича ждут процедуры, да и силы у него уже не те, что в молодости. Не так ли, товарищ генерал-майор?
– Так точно, – ответил Алексеев. – Но хотелось бы еще пожить немножко.
Генерал поднялся, направился к двери, но перед тем, как выйти в коридор, пропустил вперед посетителей.
– Прощайте, – произнес он. – Искренне желаю удачи и вообще здравствовать как можно дольше.
На парковке возле клиники машины полковника Евдокимова и Веры стояли рядом. Но прежде чем сесть в свой служебный автомобиль, Евдокимов спросил:
– Так что будем делать с генеральскими деньгами?
– Тебе решать, – пожала она плечами. – Хочешь, оформляй изъятие.
– Нужны понятые. Протокол, то да се. Позор для Алексеева. Столько лет он верой и правдой. А теперь и внуки его проклянут.
– Он сам знал, на что шел.
– Может, ты как-то решишь этот вопрос? С дочкой его договоришься. Скажешь, что это служебные деньги, которые собирали ему на операцию, а теперь надо вернуть в бюджет.
– Она отдаст без вопросов. Но с ней самой что будет? Я проверила накопления Алексеева. Средств на два-три года ей хватит на сиделку и на лекарства. А потом что?
– Я думаю, что коллеги генерала Алексеева о ней позаботятся.
– Ты уверен? – недоверчиво спросила Вера.
Иван Васильевич посмотрел на окна клиники и промолчал.
– Хорошо, – согласилась Вера. – Я подумаю, как это лучше сделать.
