Петя еще раз обернулся на темноволосую девушку. Теперь она стояла к нему спиной и негромко разговаривала по телефону. На большом экране показывали снятую с высоты птичьего полета страну тысячи озер.
– Хорошо, – донеслось до Петра. – Ну а дальше то, что… Сколько мне еще здесь торчать?
Она говорила по телефону по-русски, но, почувствовав на себе взгляд, обернулась. Елагин обомлел: это была Каролина Воронович. Петр зачем-то улыбнулся ей и помахал рукой, как старой знакомой. Каролина удивленно вскинула брови и снова отвернулась.
– Вот ваш ключ, – сказала девушка-администратор. – Номер ждет вас. Он находится на пятом этаже.
– Я пока не спешу, – ответил Петя. – Может быть, еще пройдусь по вашему прекрасному городу.
– До самого центра можно добраться пешком – здесь менее пяти километров. Уличной преступности в Финляндии нет, и вообще…
– Я это знаю, – ответил Петя.
Каролина Воронович наконец направилась к стойке, продолжая говорить по телефону:
– И что теперь? Я просила зарезервировать номер в приличном отеле, но не думала, что это будет пять звезд. Здесь самый дешевый номер стоит триста евро. Если вы появитесь только через неделю, то я должна буду заплатить две тысячи, даже больше!
Она остановилась возле стойки, достала из сумочки паспорт и молча положила на стойку. Паспорт был совсем новый. Служащая смотрела на вновь прибывшую, ожидая каких-то слов, и молчала, чтобы не мешать чужому разговору.
Наконец Каролина закончила разговор, бросила быстрый взгляд на Петра и сказала служащей:
– I have your hotel room reserved…
Фраза, очевидно, была заготовлена заранее, потому что девушка произнесла ее медленно, словно боялась сбиться.
– На пятом этаже есть свободная комната, как раз рядом с моей. – Петр улыбнулся и подмигнул служащей.
Финка сделала круглые глаза и кивнула, едва сдерживая смех.
Каролина перевела взгляд с девушки-администратора на Петра, не понимая смысла только что произнесенной им английской фразы.
– Сколько вы пробудете у нас? – спросила служащая.
После некоторой паузы Каролина ответила:
– Одну неделю.
– Тогда я должна просить вас оплатить хотя бы половину это срока.
Каролина поняла лишь одно слово.
– Платить? – переспросила она и удивилась. – Почему? Я хочу… – она старательно подбирала слова, чтобы ее поняли. – Я могу оплатить через неделю.
– Пожалуйста, вы должны внести оплату за три дня, – продолжая улыбаться, настаивала финка, очевидно, не веря в платежеспособность девушки.
– О’кей, – согласилась наконец Воронович и достала из сумки розовый кожаный кошелек. Вынула оттуда пластиковую карту и положила на стойку.
Оплата была произведена, пикнул телефон: мобильный банк сообщил о снятии средств со счета. Каролина взглянула на экран, проверяя остаток.
– Блин! – ужаснулась она.
Судя по всему, денег у нее осталось мало.
– Ваш ключ, – сказала служащая и переглянулась с Петром.
Каролина взяла ключ со стойки и отошла. Снова набрала чей-то номер. Елагин прислушался:
– Я истратила все свои деньги! Мне хватило на три дня только. Если вы не переведете мне еще или не приедете, то я не знаю, как мне жить дальше. У меня даже на обратную дорогу нет.
Она слушала, что ей говорят, а потом кивнула:
– Ну да, обратный билет у меня есть. Но как жить? Ведь еще надо как-то питаться. А я могу сама пойти в ваш банк и получить, что мне причитается?.. – выслушав ответ, она недовольно поморщилась: – Хорошо, я буду ждать. Но вы все равно заплатите за номер и мне тоже подкиньте хоть что-то.
Она вернулась к стойке и обратилась к девушке-администратору:
– О’кей. Завтра утром ваш отель получит…
Она запнулась, подыскивая слова.
– Вам помочь? – предложил Петр и улыбнулся.
Каролина посмотрела на него удивленно, очевидно, не ожидала, что он знает русский, и кивнула.
– Я хочу объяснить этой дуре, – сказала она, понизив голос на всякий случай, – что завтра утром им переведут деньги за всю неделю полностью.
Елагин перевел.
– Нет проблем, – ответила служащая и вздохнула, понимая, что Елагин сейчас уйдет. – Эта штучка, как мне кажется, не пропадет.
– Вам желают хорошего отдыха, – сказал Петя Каролине. – Позвольте вам помочь, нам все равно на один этаж.
Он подхватил ее сумку и направился к лифту.
– Спасибо вам, – проговорила Каролина уже в кабине лифта.
Их номера ожидаемо оказались по соседству.
– Это судьба, – улыбнулся Петя, остановившись возле ее двери. – Я за стеной от вас. Если нападут грабители, зовите на помощь.
Воронович напряглась, а потом кивнула с самым серьезным видом:
– Надеюсь, этого не произойдет.
Он сделал вид, что собирается уходить, но остановился:
– Я понял, что у вас временные финансовые затруднения. А потому предлагаю поужинать вместе. Я хочу угостить вас. В ресторане отеля блюда национальной кухни. Мне кажется, стоит их попробовать для разнообразия. Хотя я предпочитаю средиземноморскую кухню…
– Я тоже, – улыбнулась Каролина. – Но финскую попробую. У них, наверное, оленина?
– Нет, финны почти не едят мяса. Но иногда запекают в горшочке рагу из свинины, говядины и баранины. Оленина наверняка здесь тоже есть. Но ее предпочитают вяленой – тонкими ломтиками. А в основном они едят речную рыбу. Но уху не советую брать, потому что в России едят уху из рыбы, а финны делают этот суп с икрой и молоками. А еще они вымачивают рыбу в молоке.
– Вы так вкусно рассказываете! Уже слюнки текут. – она кокетливо опустила глаза: – Вы надолго сюда приехали?
– На одну ночь. Случайно оказался в отеле. Застрял на некоторое время по работе в Питере. А поскольку не очень люблю, когда меня кто-то возит, попросил, чтобы из нью-йоркского офиса переслали мой автомобиль. Приехал за ним. Меня, кстати, Петром зовут. Петр Елагин, – представился он.
– А я Карина Вишневская, – быстро произнесла Каролина Воронович и тут же спросила: – А вы живете постоянно в России или в Штатах?
– Трудно сказать. В Штатах у меня бизнес. В России родился, и теперь и там будет бизнес, потому что со всеми этими санкциями крупные российские компании не могут выходить на американский рынок. У меня известная американская фирма, и мне российское правительство предложило представлять их интересы.
– Как интересно! – всплеснула руками Воронович. – Вы такой молодой, и у вас уже такой бизнес.
Петр лишь многозначительно улыбнулся.
