Позвонил адвокат Перумов и сообщил, что побеседовал с Каролиной Воронович, в его присутствии она ответила на вопросы следствия, но повторила, что ничего не видела, потому что очень испугалась. И до сих пор боится за свою жизнь.
На допросе вместе с полковником Евдокимовым присутствовал и следователь из ФСБ.
Каролине, по ее просьбе, на некоторое время вернули телефон, чтобы она могла связаться с мамой. При следователях она позвонила и сообщила матери, что все хорошо, не надо беспокоиться, и что она ее очень любит.
– Вы уверены, что она звонила маме? – спросила Вера.
– А кому же еще? – не понял адвокат. – Следователь из ФСБ сам набирал номер матери Каролины: нашел в телефонной книжке строчку «мама» и нажал кнопочку.
– Но он с мамой не разговаривал?
– А ему зачем? Но это точно была мать Каролины. Мы слышали женский голос, который интересовался здоровьем дочери и как она ест. Каролина ответила, что икрой ее, разумеется, никто не кормит, но скоро она вернется домой и попробует вкусных домашних пирожков.
Теперь Вера почти не сомневалась, что «простушка» Каролина провела ее, Евдокимова, сотрудника ФСБ и адвоката Перумова. С мамой она не живет с пятнадцати лет и вряд ли звонила домой, чтобы вспомнить мамины пирожки. К тому же она сказала, что икрой ее не кормят, а ведь Вера лично покупала для нее и черную икру, и креветки, и фисташковое пирожное. Очевидно, слова, сказанные «маме», – это ключевые слова. Наверняка Воронович сообщила, что говорит под контролем, дала правильные показания и теперь у нее все в порядке.
Проверить это можно. Вера достала салфетку, на которую Воронович записала свой телефон и телефон мамы, и набрала номер.
Долго шли гудки, а потом женский голос отозвался:
– Кто это? Говорите быстрее, я на работе.
– Галина Ивановна, меня зовут Вера. Я подруга вашей дочери Каролины и хотела бы…
– Что еще ей надо? – сразу же перебила Галина Ивановна. – Опять небось хвост прищемило, и сразу мне звонить! Я же говорила ей: не звони мне, и так всю личную жизнь мне поломала, а теперь опять…
– Я только хотела…
– Я знать ничего не желаю! Пусть живет как знает, своим умом и на меня не надеется. Я ей в Минск столько денег отправляла, кредиты даже брала… Она обещала мне вернуть с большими процентами. На фига мне ее Париж? Меня ее мужики задолбали с угрозами! И вы мне больше не звоните! – и она бросила трубку.
Похоже было, что Каролина и в самом деле всех провела, но впопыхах дала Вере действующий телефон матери. Или по рассеянности. А может, и по другой причине. Но в Гродно сама Каролина не звонила. А если и звонила, то явно не маме.
Вечером позвонил возмущенный Евдокимов и сказал, что имя спутницы Иноземцева уже полощут в прессе, не Вера ли сообщила журналюгам?
– Ваня, да я бы никогда! – возмутилась Вера. – У тебя в отеле столько людей работает… Кому-нибудь предложили сто баксов, и человек рассказал все что знал.
– Да, все может быть, – вздохнул Евдокимов. – Эх, ведь всех предупредили, чтобы держали рот на замке! Сейчас к Воронович пытаются пробиться, чтобы интервью взять. Городской аппарат в ее номере мы заблокировали…
– Проверь, кому она звонила сегодня при вас, когда попросила свой мобильник.
– Ты и это знаешь?
– Знаю. Как знаю и то, что с матерью Каролина не разговаривала. Я сама дозвонилась до Галины Ивановны, та сказала, что не видела дочь давно и слышать о ней ничего не хочет.
Евдокимов помолчал, а потом признался:
– Лоханулись мы. Самое противное, что дело от нас забирает ФСБ, а девушку решено отпустить, потому что она ничего не знает.
Вера даже слов не нашла от возмущения.
– Это не мое решение, – продолжил Евдокимов. – Я бы еще с ней поработал…
– Но у вас есть водитель автоэвакуатора. Его не удалось разговорить?
– А нет его.
– Как нет?
– Сбежал. Отпустили домой, попросили никуда не выезжать. А он пропал, его жена говорит, что не знает, где он. Вещи все на месте, а мужа нет.
– Вряд ли он успел сменить телефон. Попробуйте найти через оператора. Или через банк. Вдруг он воспользуется банковской картой или позвонит кому-нибудь.
– Дай бог, чтобы живым был, – вздохнул Евдокимов. – Наверняка что-то видел, а теперь испугался, что его уберут как свидетеля.
Закончив разговор с Евдокимовым, Вера задумалась. Она бы никогда не отпустила важных свидетелей, которые будто бы ничего не видели. Под подписку о невыезде – пожалуйста. Хотя водителя можно было бы, даже необходимо было задержать на пару суток. Задержать и поработать с ним. А теперь его ищи-свищи. Она вновь открыла свой ежедневник и записала: «Сомнение девятое – почему так легко отпускают свидетелей?»
И потом, странно получается, что Следственный комитет остается в стороне. И дело даже не в том, что Евдокимов сам опытный следователь: в подчинении у него много настоящих профессионалов и возможности немного иные, чем у ФСБ. Вряд ли у госбезопасности столько информаторов в уголовной среде и такие налаженные связи с полицией.
И Бережная записала в ежедневник: «Сомнение десятое – почему госбезопасность отказывается от совместных действий со Следственным комитетом?»
Она продолжала размышлять, пытаясь найти ответы на свои сомнения. Неужели и в самом деле здесь замешан чей-то политический интерес? Кого-то из высших сфер? Но такого не может быть!
Но если госбезопасность причастна, почему тогда операцию провели так топорно? Понадеялись снять с себя всякое подозрение этой неуклюжестью, чтобы все думали, что убийство совершили бандиты? Но даже в девяностые внаглую и публично убивали банкиров, предпринимателей, самих бандитов, не поделивших что-то между собой, а политиков такого уровня, как Иноземцев, в открытую не убирали никогда.
Вера записала: «Сомнение одиннадцатое – ФСБ?»
И сама поняла, что зашла слишком далеко в своих рассуждениях. Но получается, что круг замкнулся: то, о чем с самого начала рассуждают блогеры в Интернете, о чем шепчутся в курилках и в транспорте, – правда? Убийство известного политика – дело рук ФСБ? Так же, вероятно, думает и полковник Евдокимов – оттого он злится. Но поверить в это невозможно: у ФСБ, разумеется, длинные руки, но не настолько же! Хотя…
Надо разбираться, кто может быть причастен к делу.
Наверняка замешана Каролина Воронович, которая хоть и выглядит девочкой, на самом деле хваткая и беспринципная, к тому же неплохая актриса. Но едва ли она знает все тонкости операции. Кто бы стал посвящать в столь серьезное дело девочку-модель? Узнать бы, кто за ней стоит. Может быть, тот, кто содержал ее в Париже? Кто мог вывести ее на Дезика?
Вера позвонила Окуневу:
– Что-нибудь новое известно про Воронович?
