Cтраница 28
— Куда хочешь! Я не вправе ограничивать твою свободу, дорогая! — сказал Леша.
— Я не хочу жить с тобой, потому что тебе на меня наплевать! Ты не сходишь с ума, когда меня в полшестого утра нет дома! У всех мужиков жены как жены — звонят, беспокоятся. Вон Витьке Лариска по телефону каждые пять минут звонит и дает послушать, как она разбивает еще одну тарелку в честь его отсутствия. У Димки вообще красота: Танька обручальное кольцо с балкона выкинула! Они все утро вдвоем по газону ползают — ищут. Вот это женщины! Вот это любовь! А моей хоть бы что. Дрыхнет себе как суслик!
Наверное, в этот момент Люсеньке надо было разрыдаться и броситься Леше на шею с пронзительным криком:
— Мне без тебя плохо! Я без тебя не могу! Я всю ночь не спала, я все морги обзвонила!
А потом надо было бы схватить какую-нибудь тряпку погрязнее и бегать по квартире с грозными воплями:
— Ты у меня еще пошляешься! Ты у меня еще попьешь пива с друзьями! И никакого футбола по телевизору на месяц! Но Люся повела себя как дурочка. Или как Лиля Брик. Кротко и скупо заплакав, она начала укладывать вещи, лопоча себе под нос что-то из Лермонтова. Кажется, про то, что «некому руку подать». Свои крохотные туфельки она уложила в чемодан последними. Может быть, надеялась, что Соловьев не выдержит этого душераздирающего зрелища: бледная и тихая Люся у огромного чемодана, в котором одна за другой исчезают ее милые изысканные предметы туалета? Но Соловьев выдержал. И даже помог стащить чемодан по лестнице к предусмотрительно вызванному им такси. Напоследок он отрезал:
— Так и знал, что тебе на меня наплевать. Ты даже не разревелась по-настоящему. И захлопнул дверь автомобиля.
Тут уже Люся разревелась по-настоящему. Но было поздно. Мир вокруг необратимо изменился и подло продемонстрировал, что толерантные женщины в нем больше не в цене. Теперь у несчастной Люсеньки оставалось всего два неоспоримых достоинства, а этого, согласитесь, для удачного замужества уже маловато.
