Другие пары тоже разводились, чередовали выходные, кто в какой приезжает, а то и сразу продавали свой домик. Все они рано или поздно будут проданы, семейные традиции со временем слабеют, так зачем же нужны стены, которые их поддерживали? Когда Джек уходил, он сказал, что коттедж – ее, и, хотя она пыталась радоваться его щедрости, ей все время вспоминался двоюродный брат Брэда – широким жестом старшего брата он отдавал младшему любимую машинку с уже отвалившимся колесом.
«Да не коттедж мне нужен», – чуть не сказала она, но промолчала: а вдруг Джек поймет ее буквально.
Была в этом домике одна странность. Что ни делай – крась стены, жарь рыбные котлеты, растопи камин или сожги в духовке печенье, на минуточку отвлекшись на красивый закат, – вернешься в следующий раз, а тут опять, как в первый день, пахнет свежим бельем и солнечным светом. Словно это и есть его настоящий аромат – только они за порог, запах тут же возвращается.
– Люблю я это место. – Мэрион бросила сумку у входной двери и потащила пакет с продуктами на кухню.
Первый приезд с того дня, как книга на столике у кровати раскрыла Кэролайн секрет Джека. Тогда она сразу уехала: не могла заставить себя лечь в эту кровать. Они с Кейт добрались до мотеля на шоссе неподалеку и провели выходные там, стараясь не думать о том, что обе они ожидали от жизни совсем другого.
– Вина? – крикнула Мэрион из кухни.
Мэрион настояла на ужине при свечах. Огоньки поблескивали, отражаясь в оконных стеклах.
– Мне кто-то рассказал, что можно прогнать из дома старых духов, если жечь полынь, но я предпочитаю просто свечки. Лучше сочетаются с ужином.
Они готовили вместе на маленькой кухоньке, не мешая друг другу, слаженно, как старые друзья. Мэрион чистила морковку, Кэролайн резала. Мэрион помешивала в сковородке курятину, Кэролайн добавляла лук, а потом помидоры. Мэрион захватила майоран – последний, со своего огорода, – и стоило ему коснуться разогретого масла, как дом заполнился сладким, душноватым запахом. Кэролайн толстыми ломтями порезала свежий хлеб, побросала тоненькие кружочки морковки на листья салата. Мэрион достала из буфета масло и уксус, слегка побрызгала, а напоследок пару раз крутанула мельницу с солью. Кэролайн поставила тарелки на стол – как же давно она не готовила. Последние месяцы в продуктовом магазине руки сами тянулись к упаковкам сладкого рисового пудинга и банкам куриного паштета – выбор, столь же необъяснимый, как прихоти беременной женщины.
Но стоило ей только взять в рот первый кусок, как тело внезапно вспомнило: это еда, и вот она уже накладывает вторую добавку, берет еще кусок хлеба, наливает третий бокал вина. Они ели, и разговор свободно тек туда-сюда, заполняя дом свежими сплетнями и старыми байками. Еда кончилась, последние капли вина разлиты по бокалам, тарелки пусты.
Кэролайн медленно потягивает вино, глядя в потемневшее окно.
– Ну, скажи мне, почему люди так себя ведут? Бросают друг друга?
– Я не знаю.
– Но ты же про это статьи пишешь.
– Что не доказывает моей осведомленности, – шутливо возражает Мэрион.
Кэролайн ждет продолжения. После паузы Мэрион машет в сторону океана за окном.
– Любовь, она вроде этих волн. Волна выносит тебя на берег, замечательное ощущение, лучше не бывает. Но потом вода отхлынет, куда ей деваться. Может, повезет – скажем, вы оба слишком заняты для того, чтобы творить глупости. Может, вы стали добрыми друзьями – значит, стоит остаться. Или еще что случится – важное, ребенок, например, или пустяк какой – он в кои-то веки разгрузил посудомоечную машину. Тут волна обратно и прихлынет. И так снова и снова. Мне кажется, иногда люди просто забывают немножко подождать.
Утро было сереньким и прохладным. Кэролайн спала на кушетке, и у нее затекла спина. Она встала и пошла в кухню. Мэрион уже варила кофе.
– Что это с тобой с утра? – Мэрион достала из буфета кружку. – Кофе налить?
– Спасибо. – И добавила: – Дома было проще.
– Ну, конечно. – Мэрион разлила кофе по кружкам, положила в свою сахар и с видимым удовольствием сделала большой глоток.
– Хорошо, – она допила кофе. – Ну, и где эта книга?
– Какая?
– Ее книга, – пояснила Мэрион, оглядываясь по сторонам. – Я тебя знаю. Она где-то тут, ты же ее не выкинула.
Кэролайн зашла в спальню и вытащила с полки в стенном шкафу книжку в мягкой обложке. Имя автора и название – на фоне фотографии ярко-красных туфель на высоком каблуке.
– С ума сойти! – пробормотала Мэрион, поднимая бровь. – Пошли.
Мэрион вышла на крыльцо и прошла по дорожке вдоль соседских коттеджей – шторы спущены, двери заперты. Дошла до парковки и подняла крышку голубого мусорного контейнера.
– Швыряй!
– Но…
– Я знаю, это книга. Швыряй.
Кэролайн помедлила, а затем привычно взмахнула рукой. Книга взвилась в воздух и с шумом плюхнулась на дно пустого контейнера. Дело сделано!
– Вот и умница, – похвалила Мэрион. – Я пойду пройдусь, а ты пока сложи остальные.
«Здесь книг куда меньше, чем в городе», – прикинула Кэролайн, обводя взглядом гостиную. Понять бы только, какие выбрасывать. Книги Джека и книги Брэда стоят на полках вперемешку с ее собственными, валяются на столике, прячутся за диванными подушками. Она даже не могла точно сказать про каждую, чья эта книга. Джек отвез в коттедж свои любимые детские книги – «Гарольд и фиолетовый мелок», «Робинзон Крузо», «Гекльберри Финн». Сколько раз зимними вечерами Кэролайн готовила ужин на кухне, прислушиваясь к их голосам – вот Джек читает сыну, а позже Брэд читает вслух отцу.
Что делать с детскими книжками? Они принадлежат Брэду, не только его отцу. От мысли, что Джек может их забрать для своих будущих детей, Кэролайн чуть не бросилась разводить огонь в печке. Сжечь все! А может, надо оставить их Брэду? Нужны ли ему старые детские книжки? Брэд страшно разозлился на отца за уход. А мать ему хотелось защитить. Кэролайн все еще платит за мобильник сына, отцу он не звонит, это точно.
Но раньше отец с сыном всегда много общались, особенно тут, в коттедже. Здесь вообще все было иначе, подумала она, оглядывая комнату. Чем дальше от города они отъезжали, тем больше жизненные роли теряли четкость, размывались, покуда необходимость постоянно держать марку не исчезала совсем. Тут Брэд не принадлежал ей, а Джек – работе, все трое просто-напросто принадлежали друг другу.
Понятно, что Мэрион имела в виду, когда вчера говорила о браке. Тут, в коттедже, это хорошо осознаешь, лучше, чем в других местах. За годы брака она не раз ощущала эти приливы и отливы чувств. Бывали дни засухи, когда жизнь с Джеком становилась еще одним пунктом в списке дел. Потом снова возвращалось что-то такое знакомое – а с ним благодарность и узнавание, – о да, вот оно какое, как же она могла забыть? Часто любовь к мужу возвращалась именно тут, в коттедже: вот он взглянул на нее, на минуту оторвавшись от кроссворда, вот пришел помочь перестелить белье в спальне.
