Хорошо тут, на реке. Грациозно прыгать в воду и забираться на плот пока никак не получается, но вот от сна на твердом песочке уже получаешь немалое удовольствие. Очки для чтения завалились на самое дно рюкзака, и по вечерам Кейт все больше просто сидит и любуется на скалы и небо. И топает вброд по воде в насквозь промокших ботинках и насквозь пропотевшей майке. Высохнешь, и через минуту снова мокрая, так уж какая разница, идешь себе, и все тут.
Шум водопада они услышали еще издалека. Грохот падающей воды оказался нежнее и тише, чем шум у порогов. Тропинка повернула, вот и сам водопад, а под ним – глубокий затон. Скалы и уступы вокруг поросли папоротником и мхом. Водопад струится по скалам, сверкающими водяными нитями льется вниз.
– Обитель эльфов, – таких интонаций в голосе дочки она с детства не слышала.
Молодые парни сразу же залезли в воду. Переплыв на другую сторону затона, они один за другим карабкались по невидимой снизу тропинке среди скал, выбирались на верхние уступы и оттуда с громкими воплями прыгали обратно в воду. Робин и другие девочки потянулись за ними. Кейт стояла и глядела, как они на полном ходу врезаются в воду, выскакивают обратно на поверхность, груди так и прыгают в обтягивающих спортивных лифчиках и тесных купальниках-бикини. Да, протезы в бюстгальтере так скакать не будут.
Врачи не настаивали, но она потребовала двойной мастэктомии. Тогда уже обе груди казались чужими; раньше они кормили младенца, а теперь растят смерть. В таком случае – долой обе. Почти все время думаешь – не проблема, ну нет грудей, и не надо. Одеваешься-раздеваешься только два раза в день, а от зеркала в полный рост она избавилась еще тогда, когда ушел Рик. Давно это было, ушел и забрал с собой ее женскую суть, словно запаковал в ящик со спортивным инвентарем и унес. Она долго еще даже подумать не могла о том, чтобы на свидание пойти, и только настроилась, как нате вам – диагноз. Каждый день по свиданию, только, увы, не с кавалерами, и вместо коктейля в баре совсем другие напитки. Правда, от них в голове все тоже мешается.
Кэролайн и Мэрион пытались уговорить ее сделать пластику, но она всегда отшучивалась – мол, чего тут восстанавливать, когда и не было ничего. Не хотелось объяснять, что тело напичкано химией до отказа, больше лекарств, чем плоти. Уже и так живешь взаймы, еще больше занимать неохота.
Не получается у нее быть как та женщина, чью фотографию дала ей Мэрион после операции. Руки раскинуты, радостное лицо поднято к небу, одна грудь тугая и упругая, а другой просто нет как нет. Кейт запрятала фотографию поглубже в ящик стола.
Подошел Сэм. Значит, вся группа уже здесь. Один из проводников всегда идет последним, подгоняя отстающих.
– Чего не купаетесь? Вода на удивление чистая. Сразу полегчает.
– Ну, может, просто окунусь.
Кейт зашла в воду по пояс. Робин как раз поднялась на один из первых уступов и стояла там на фоне зелени, будто собираясь декламировать монолог из шекспировского «Сна в летнюю ночь». Она помахала матери и прыгнула в воду. Громкий всплеск заглушил восторженный крик. Вода оказалась прохладной, а не ледяной, и приятно пахла.
Теперь Сэм болтает с Мадж и Ритой, голоса такие веселые и звонкие. Кейт показалось, что Мадж машет ей рукой, нет, наверно не ей, а юному проводнику, который плещется неподалеку. Этот парень, Трой – просто античный бог, настоящий красавец, молодой бычок. Еще минут через десять раздался командный свисток Сэма.
– Эй, мужики, – заорал он, – вылезаем из воды! Объявляется женский пляж.
– Еще чего! – проревел один из парней в ответ.
– Традиция такая. Мы топаем обратно и готовим ужин. А девчонки потом будут посуду мыть.
Мужчины потянулись в лагерь. Сэм шел последним. Кейт слышала, как Пэтти тихонько спросила:
– С каких это пор, Сэм?
Мужчины ушли, стало тихо. Женщины лениво плавали, собирались под водопадом, подставляли пышные гривы под тугие струи. Пэтти залезла на высокий уступ и уселась там, закрыв глаза, медитирует, наверно. Кто-то лениво прислонился к камню, кто-то плывет на спине, глядит в небо. Мадж и Рита устроились на одном из невысоких уступов и, как малые дети, болтают ногами в воде.
– Ну все, мужиков нет, – объявила Мадж, – купаемся нагишом!
Девчонки у водопада глянули на нее в изумлении.
– Мы каждый год так купаемся, только обычно по-быстрому и украдкой.
На верхнем уступе встала, ухмыляясь, Пэтти, стянула через голову спортивный лифчик, швырнула его в воду. Молодежь под водопадом тоже принялась со смехом стаскивать с себя купальники и шорты.
Рита расстегнула рубашку с длинными рукавами, которую надевала от солнца, кинула ее на камень, сняла купальник. Теперь она непринужденно стояла на скале, обнаженная, длинноногая, живот гладкий, груди тяжелые.
– Кепку! – напомнила Мадж, и Рита, смеясь, стащила с головы бейсболку. Длинные белые волосы раскинулись по плечам.
«Какая красавица», – порадовалась Кейт.
Щурясь от удовольствия, Рита залезла в воду. Обернулась, взглянула на Кейт:
– А теперь вы. Да-да, вы тоже.
– Что тоже?
– Красавица.
Кейт повернулась к ним спиной, расстегнула рубашку. Солнце грело грудь и живот. Она занялась крючками купальника, чувствуя тяжесть протезов, похожих на маленькие мертвые мешочки с рисом. Положила их на камень рядом. На ярком солнце шрамы на груди казались пурпурно-алыми. Как следы шин – от того грузовика, что ее переехал.
Она залезла в прохладную воду, и та радостно обняла ее, погладила кожу, отраженный солнечный свет мягкими пальчиками прошелся по шрамам. Вокруг только мох и папоротник. Скалы, обточенные ветром и водой, расступились и дали место озерку. Тишина. Я тут.
– Давно хотела тебя спросить. – Кейт и Робин ставили на ночь палатку, тянули тонкую нейлоновую ткань, ровненько укладывали на землю.
– О чем?
– Почему сюда?
– Ты хочешь знать, почему не на курорт? – рассмеялась Робин.
– Ну да.
– Не знаю. – Робин вставляла длинный металлический шест в петли палатки. Потом нашла камень, забила угловой колышек. – Ну, наверно… последние пару лет… Просто захотелось бояться чего-то такого, с чем можно справиться. Понимаешь?
Кейт кивнула.
– Наверно, надо было все-таки тебя спросить.
– Не надо было, – тихо засмеялась Кейт. – Я бы сказала «нет».
– Кто бы сомневался, – фыркнула дочка.
Проводники предупредили, что тут водятся гремучие змеи. Правила простые – не расстилать спальник раньше времени, брать фонарик, когда идешь пописать в темноте. Кейт не надо было убеждать – длинные узкие дорожки на песке, уходящие куда-то в скалы, говорили сами за себя. Поначалу она умирала от страха – вдруг услышишь глуховатый звук погремушки или даже увидишь эту самую змеюку. Но никто не попадался на пути, и страх постепенно рассеялся.
