– Давай, Спящая красавица, – понукала подругу Кейт. – Просыпайся.
Но мир еще долго оставался серым. Так, в сущности, было легче. Если у серной спички больше нет запаха, не надо вспоминать, что не мама зажигает свечки на пироге в день рождения. Если не чуешь запаха клея, не надо думать обо всех открытках, которые мама заставляла посылать на Рождество и на День святого Валентина. Тебе неохота, а она настаивает. Поделись радостью с теми, кого любишь. Что ж, теперь ясно, что это невозможно.
Так все и было до самого конца школы. И тут все изменилось. Шикарный магазин неподалеку нанимал продавцов, и в то лето перед колледжем Ава с Кейт решили поработать вместе – они же всегда вместе проводят лето. Кейт устроилась в обувной отдел, ее основной обязанностью было отлавливать маленьких детишек, которым нравится носиться по магазину и не нравится примерять ботинки. Ава собиралась работать в отделе косметики, но попала в соседний – в парфюмерию.
– Повезло тебе. – Кейт после смены выбирала из волос крошки.
Поначалу Ава воспринимала эту работу с покорностью солдата-пехотинца. Попрыскать духами на полоску белой бумаги, помахать три раза в воздухе, чтобы ушли верхние ноты, и только потом протянуть клиенту. Пробить чек, завернуть покупку. Советов не давать, мнения своего не высказывать. Флаконы безмолвно скользили мимо, как детали на конвейере.
Но одна рыжеволосая покупательница вмиг изменила все. Ава ее и раньше видела. Стройная, изящная, она бегала трусцой вокруг озера вместе с рыжим ирландским сеттером – своим зеркальным отражением. Теперь она стояла перед прилавком и держала флакон духов, совершенно ей не подходящих. Густая смесь роз и сирени – не рыжий сеттер, а большой белый пудель.
Ну почему? Ава подавила мгновенное раздражение. Почему люди легко и естественно выбирают собак, которые на них так похожи, и совершенно не могут выбрать подходящий к их коже запах? Милые, приятные мужчины проходят мимо, распространяя вокруг кричащую смесь мускуса и машинного масла. Множество сильных, прекрасных женщин подходят к ее прилавку и пахнут дешевой пудрой или целым сандаловым лесом.
– Нет. – Ава забрала флакон у рыжеволосой красавицы. – Не этот.
– Что? – удивилась та.
– Это не ваши духи.
– О чем это вы? – Покупательница скорее заинтересовалась, чем рассердилась.
Это обнадеживало.
– Вам не подходит цветочный аромат, – неуверенно произнесла Ава, но все-таки решилась продолжать: – Вам нужен золотой и оранжевый, а не лиловый и розовый.
Ава по наитию схватила флакончик с полки и протянула слегка растерянной покупательнице.
– Вот, понюхайте. – Ава прыснула духи, но не на бумажную полоску, а прямо женщине на запястье. – Надо на ту руку, что со стороны сердца, она немножко теплее. Подождите минуту, пока верхние ноты улетучатся, а потом нюхайте.
«С чего это я так раскомандовалась? Когда я вообще в последний раз была в чем-то уверена?»
Они стояли и ждали, и нежный аромат принес воспоминания о красных кленах, желтоватом бамбуке, черном чае, что медленно просачивается сквозь пакетик из рисовой бумаги. Рыжеволосая покупательница удовлетворенно вздохнула.
– Да, – только и сказала она, поднеся запястье к носу.
– Подождите, пока духи раскроются на коже, и тогда решайте.
– Я уже решила.
Ава пробила покупку. Пусть теперь аромат соединится с кожей, станет частью запаха рыжеволосой.
– Спасибо вам. – Женщина легонько положила руку Аве на плечо. Ава вдохнула – корица и осенние листья. И тут нос проснулся.
С того дня тяжесть гравитации стала постепенно, вдох за вдохом, уменьшаться. Каждый вдох создавал пространство между небом и землей, и туда проникали цвета, вкусы и мысли. Ну и, конечно, запахи. Они, как старые друзья, любимые и желанные, бросались ей в объятия. Теперь по утрам она выходила на крыльцо и медленно, с благодарностью вдыхала ветер с озера, свежий, прохладный и зеленый. В конце рабочего дня, сидя в автобусе, она снова стала чувствовать запахи духов и косметики. Одни облачком-оазисом вились вокруг владельца, другие злобно толкались друг с другом, словно локтями пихались – моя территория. Вот аромат с одного бока автобуса соединяется с запахом с другого бока, а люди этого даже не замечают, каждый глядит в свое окно. И всю дорогу Ава думает о том, что случится, если эти двое вдруг обернутся и поглядят друг на друга.
На работе она все смелее давала советы покупателям, уверенность в себе росла с каждой победой – запах словно срастался с кожей, а у покупательницы глаза раскрывались от изумления: мой аромат. Репутация Авы росла, она невероятно умело соединяла запах и человека. Остальные продавцы обсуждали ее чаще, чем сплетничали о магазинном начальстве.
– До чего дошло, – сказала как-то Кейт. – Я тут услышала, как продавщицы из отдела вечернего платья называли тебя Заклинательницей Ароматов.
Но Кейт не расстраивалась из-за того, что в обувном отделе никто не придумал ей почетного прозвища. Она только радовалась, видя, что подруга наконец выходит из того стерильного мира, в котором едва не задохнулась. Новая Ава с облегчением и радостью купалась во вновь обретенных запахах. Кейт только и оставалось, что останавливать ее, когда та начинала приставать к людям на улице с гениальными идеями по улучшению жизни – вам просто надо подобрать правильные духи.
Осенью обе подруги поступили в местный университет. Кейт выбрала экономику и пиар, а Ава пробила все бюрократические преграды и занималась по собственной программе. Это сочетание истории, литературы, биологии и химии она назвала просто – Обонятельная наука. Они делили комнату в общежитии, и диковинные занятия Авы и забавляли, и раздражали Кейт.
– А ты знаешь, – Ава отрывалась от книги, – что корь пахнет как куриные перья?
– Вот спасибо, а я и не знала, – отзывалась Кейт из своего угла, она любила заниматься за кухонным столиком. – Без этой информации мне точно карьеры не сделать.
Ава-то как раз на этом и сделала карьеру. После колледжа она пошла работать в парфюмерный салон в Лос-Анджелесе. Там она быстро обрела приверженцев среди влиятельных людей бизнеса и индустрии развлечений. Курчавый актер, почитатель метода Станиславского, требовал одеколон, который поможет ему вжиться в нужный образ. Куратору музея необходимо было, чтобы каталог выставки источал запах кожи и печеных яблок и вызывал ассоциации с семнадцатым веком, Джеймстауном и Вирджинией. А в следующий раз ему понадобились французские подсолнухи. Автор популярного романчика жаждала то один запах, то другой. Чаще даже не духи, а просто домашний запах – разрезанное яблоко или эмментальский сыр, так, видите ли легче прочувствовать героев новой книги. Профессиональная голливудская жена приносила рубашку очередного мужа, чтобы Ава подобрала духи, гармонирующие с его запахом.
Стоило только найти нужный аромат, соответствующий человеку или месту, как клиенты Авы интуитивно понимали: вот оно. Они чувствовали эту подсознательную связь запаха и души и сразу же догадывались, что правильный запах – залог успеха. (Ава всегда с улыбкой вспоминала, как еле ощутимый намек на ванилин и шоколад, сулящий робкую надежду на домашнюю выпечку, помог ее клиенту получить должность исполнительного директора сети магазинов товаров для дома.) Но сами они подобрать подходящий запах не могли. Вот и оказалось, что Ава удачно выбрала себе профессию. У нее бывали клиенты и из Сиэтла, но именно Лос-Анджелес обеспечивал постоянный и надежный заработок. Два любимых идола Лос-Анджелеса – деньги и вездесущий фэн-шуй – вот залог успеха.
