Сестрица Дария, конечно же, все сделала наоборот. Стоило ей только добраться до подросткового возраста, как она завела себе первую татуировку. Еще прежде, чем навсегда выпорхнула из родительского гнезда. Дария потом рассказывала, как с вызывающим видом вошла в дом, даже не прикрыв рукавом все еще красную и воспаленную кожу со свеженькой тату. От ее татуировок становилось слегка не по себе – вроде милая такая бабочка, да только вдруг заметишь, что крылышки-то порваны. Или из рукава рубашки неожиданно покажется змеиная головка. Дария собирала татуировки, в них, словно в дневниковых записях, содержались все последние новости. Мэрион как-то спросила сестру, какое удовольствие в том, чтобы всякие незнакомые люди читали твой дневник. Дария ответила, что ей наплевать, кто куда смотрит. Дария есть Дария, повсюду разбрасывает секреты, только бы никто не добрался до тех, что спрятаны глубоко внутри.
Многообразие Мэрион не привлекало. Ей хотелось одного-единственного изображения, но чтобы оно воистину отражало ее сущность. Только она так и не решила, каким будет рисунок, так что родительский запрет оказался ей даже на руку. А тут началась взрослая жизнь, и мечта о татуировке забылась в хаосе событий – колледж, Терри, замужество.
Потом пошли дети, и оказалось, что жизнь сама по себе – мастер татуировки. Первым появился шрам на коленке. Догоняла уползающую на четвереньках дочку – обе хохотали, как сумасшедшие. И зацепилась за край ковра. Терри порезался в походе, показывал детям, как обстругивать палочки и жарить маршмеллоу. Все сошлись на том, что кровищи и волнений было больше, чем в самой кровавой киношке – дети в поход не хотели, потому что по телику показывали «Крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом. Тоненький белый шрам, все еще заметный, украшал нижнюю губу сына. Он упал, когда учился ходить – покатился кувырком по дорожке. Пока он летел вниз, дорожка на глазах становилась всю круче и круче. Безупречные зубки насквозь прокусили нежную кожу. Воспоминание об этом тревожило ее до сих пор. Она сидела в большом кресле в гостиной, укачивала сына, читала ему книжку, пока он не перестал дрожать от страха, пока тревога не улеглась. Голос ее тек, как река, по которой сыночек уплыл в царство снов.
Многие люди стараются не замечать, что жизнь оставляет свои следы прямо на теле, но Мэрион эти знаки скорее утешали – наглядное доказательство того, что опасность миновала, зримая летопись семейной жизни.
Зачем добавлять еще что-нибудь? Она так и объяснила Дарии, когда та похвасталась новейшим приобретением. Впрочем, дети выросли и разъехались. Даже если эта единственная, истинная татуировка существует, она ее, пожалуй, не узнает через столько-то лет.
Когда Кейт раздавала задания, Мэрион досталась именно татуировка. Удивительно, как Кейт сумела проникнуть в ее мысли, запрятанные так глубоко. Невероятно, но Кейт как-то угадала, в чем каждая из подруг, похоже, нуждается. Они все провели немало времени, заботясь о Кейт, но теперь, после всех этих заданий, Мэрион стало совершенно ясно, что не только они смотрели за ней. Похоже, она за ними тоже наблюдала.
– Ты уже, конечно, пишешь статью о татуировках? – спросила Дария. Стоял июнь. Сестры глядели на воду, устроившись на палубе плавучего дома Генри.
– О чем это ты?
– Ты же не можешь просто сделать татуировку, тебе надо обязательно об этом написать. – Дария скорчила добродушную гримаску, адресованную далеким огонькам на другом берегу.
Мэрион оценивающе глянула на сестру:
– Генри на тебя хорошо влияет.
– Ну валяй, что ты хочешь спросить? – Дария подтянула рукав повыше. Черные, красные и зеленые узоры на коже еле видны в тусклом свете.
– У меня что, все на лице написано?
Дария кивнула:
– Каждый все равно должен найти свой собственный ответ.
– Я не только у тебя спрашиваю.
– Догадываюсь. – Кончиками пальцев младшая сестра поглаживала петли и спирали узора на правой руке.
Мэрион выжидала. Она же журналист и давно к этому привыкла. Некоторые люди крутятся вокруг прямого ответа, словно собака, перед тем как уснуть. Понятно, что надо затаиться – пусть вопрос повисит в воздухе. Вода плеснула о борт лодки, пришвартованной у соседнего дока.
В конце концов Дария открыла рот:
– В первую минуту, когда иголки вошли в тело, мне показалось, что они точь-в-точь как мама.
– Ну, как Дария? – спросил Терри перед сном, когда они уже лежали в постели.
Мэрион поднесла его руку к губам и поцеловала.
– Ты можешь чем-нибудь помочь? – заботливо осведомился муж, и Мэрион улыбнулась в полутьме, когда его рука двинулась вниз по бедру. Он притянул ее поближе, готовый защитить от всех опасностей. Как же она его любит! За немой разговор в постели, за слова, за улыбку, за касание, за то, что он все понимает.
Она прижалась к мужу – в ответ на жест, а не на слова. У него в глазах засветились довольные огоньки.
Мэрион и Терри встретились на свадьбе подружки Мэрион по колледжу. Тридцать с лишним лет назад. Она летела на Западное побережье, в город озер и горных вершин. Ничего подобного она раньше не видела. Подружка сидела рядом и волновалась – а стоит ли вообще замуж выходить, а если стоит, то за этого ли? Казалось, вроде хорошая идея, совершенно же непонятно, что делать после окончания колледжа. А теперь будущее вдруг стало похоже на толстенный учебник, только что выданный испуганному первокурснику. Но Мэрион и остальные подружки в самоуверенной незамужней наивности успокоили невесту и довели-таки до алтаря. Там пару и обвенчали, правда, через десять лет супруги благополучно развелись.
Но кто же может знать заранее? Выходя из церкви, Мэрион увидала парня, который почему-то не сводил с нее глаз. И ее просто потянуло к этому взору. Немалого труда стоило удержаться, чтобы сразу не взять его за руку, забыв про все.
Тридцать три года, трое детей, четыре собаки, тысяча триста тридцать пять сковородок субботних оладушек спустя им еще есть о чем поговорить.
А ведь бывает совсем иначе. Они с Терри видели столько пар, распадающихся, стоит только детям вырасти. Выходит, что только бесконечные потребности отпрысков и связывали две лодки – две жизни – вместе. А без детей обоих так легко уносят течения, о которых они и не подозревали. Тихо, неспешно, но каждого в свою сторону. То ли ты никак взгляда не оторвешь от уже давно уехавшего сына, то ли на полную катушку увлечешься работой, о которой всегда мечтала, то ли заглядишься на грациозную фигурку нового знакомого – все что угодно, только подальше от супруга или супруги.
– Ну что, получила от Дарии полезный совет? – Терри нежно поглаживал ее по спине.
И вот в такую несусветную, невозможную жару Сиэтлу вздумалось устроить съезд татуировщиков. Чего еще ждать от Сиэтла? С Мэрион градом лился пот, и это в десять утра. Она надела длинную юбку, чтобы хоть ноги прикрыть. С первозданной белизной рук ничего не поделаешь, для длинных рукавов слишком жарко. Как бы ни хотелось изобразить, что у тебя есть секреты, сегодня не до тайн – голые руки громче громкого расскажут, что ты сторонний наблюдатель, зевака.
