Но, увы, воспоминания как одуванчики: выдернешь один – десять вырастет. Хэдли все чаще и чаще стала выносить разные домашние предметы на улицу – мусорщики заберут. Правда, они исчезали еще до мусорщиков.
Она переехала в новый дом, купила на гаражной распродаже у соседей неподалеку тарелки и кровать – займем немножко чужой жизни. Теперь она день за днем, месяц за месяцем сидела в гостиной на кушетке, пила чай и глядела через окно на расползающуюся по саду растительность. Вот и хорошо, ее уже зажали в кольцо, она стала совсем маленькой, ни дать ни взять крошечный желудь под опавшими листьями.
Как-то раз ее навестила подружка по колледжу.
– Боже мой, дорогая. – Она выглянула в окно. – Без домкрата тебя отсюда в жизни не вытащить.
При чем тут жизнь? Оговорочка по Фрейду. Непонятно, как можно столько болтать о жизни, ведь Шон умер – почему это так трудно выговорить, не спотыкаясь на каждом слове?
Хэдли скорее радовала столь неугомонная природа сада. Тут было спокойно, сквозь эту зеленую стену не проедет ни одна машина. Сад словно укрыл ее в тесных зеленых объятиях.
Утром в субботу Хэдли сунула кусок хлеба в тостер и услышала, как к соседнему дому подъехал фургон. Этот дом и строился на продажу, даже лужайка со свежим дерном была сама аккуратность – полная противоположность непроходимым дебрям ее сада.
Хэдли только вышла из задней двери, как мальчишеский голос, поначалу приглушенный закрытыми окнами машины, вдруг вырвался на волю:
– Мама, смотри! Таинственный сад!
Еще минута, и до нее донеслось, как что-то большое и тяжелое волокут по лужайке и пристраивают к забору.
– Тайлер! – окликнул женский голос. – Что ты делаешь?
– Смотрю!
Голос мальчика звучал приглушенно, он с чем-то возился у изгороди. Затем над верхней планкой показалась взъерошенная голова – на вид лет шести, волосы и лицо – с многочисленными следами бутерброда с арахисовым маслом. Мальчик уставился на Хэдли, а она на него.
– Я теперь тут живу, – сказал он наконец.
– Я тоже.
Мальчуган огляделся.
– В твоем саду, похоже, водятся феи.
– Очень может быть. – Хэдли и сама часто подумывала о феях, особенно по ночам, когда в открытое кухонное окно вливался незнакомый аромат.
– Простите, пожалуйста. – Теперь рядом с головой мальчика появилась и другая. Молодая женщина с крепко спящим младенцем на руках. Она кивнула на сына. – Он к вам пристает?
– Нет, что вы, – ответила Хэдли – о, эти скрипучие колеса вежливости.
Женщина с облегчением улыбнулась:
– Я Сара. Укротитель этого бродячего зверинца. Мой сын Тайлер, а там муж, Дэн.
Она кивнула в сторону дома, где молодой мужчина с еще одним младенцем на руках тщетно пытался отпереть дверь, чтобы грузчики могли занести вещи.
– Мы хотели переехать до того, как они родятся, – слегка извиняясь, непонятно, то ли перед Хэдли, то ли перед близнецами, объяснила Сара.
Примерно через неделю после переезда Сары и Дэна Хэдли с утра пораньше боролась с заевшей рамой в гостиной. Из соседнего дома доносился отчаянный детский плач, сначала одного младенца, а потом обоих разом. Хэдли подошла к изгороди. Окно не занавешено. Сара в купальном халате расхаживает по комнате и пытается кормить грудью младенца, одновременно держа другого на плече. Хэдли смутилась – сценка не для посторонних глаз, и тут заметила, что Тайлер смотрит в ее сторону. Мальчик углядел Хэдли и помахал рукой.
Хэдли почти против воли пошла по двору прямо к Сариному дому. Влажная трава липла к босым ногам. Тайлер открыл заднюю дверь.
– Маленькие не спят уже целую вечность, – объяснил он.
Хэдли вошла в гостиную. Сара еле кивнула ей, у нее уже не было никаких сил извиняться за домашний бедлам, в голове от усталости стоял туман.
Хэдли подошла поближе и забрала у нее одного из младенцев. Кажется, мальчик, ползунки голубые. Она прижала маленькое тельце к плечу, принялась похлопывать по спинке. Младенец пах чем-то мягким, теплым и мучным. Маленькое тельце содрогалось от рыданий, в ушах стоял звон от его криков. Она машинально вышла во дворик. От прохладного воздуха ребенок моментально затих.
– Вот так-то лучше. – Хэдли поглаживала его по спинке. – Вот, смотри, как хорошо.
Тайлер вышел вслед за ней, коснулся ручонкой локтя.
– Это Макс, а это Хилари. Они ужасно много плачут.
Хэдли задумалась.
– Трудно, наверно, когда не умеешь говорить. Помнишь, как это было?
Тайлер покачал головой.
– И я не помню, но спорим, было паршиво.
Она тихонько переступала с ноги на ногу, покачиваясь вместе с дуновениями ветерка. Младенец зарылся в тепло ее тела, угнездился – голова на плече – у груди. Время от времени последнее содрогание уже почти позабытого плача сотрясало маленькое тельце, и она еще крепче прижимала его к себе.
– Пойду проверю, как там мама. Я ей скажу, что вы хорошая, – слова Тайлера прозвучали очень доверительно и по-взрослому.
Теперь Хэдли носила младенца по своему двору. Розы белым потоком лились с деревянной решетки. Она открыла калитку, прошла в сад. Там стояло старое садовое кресло, когда-то выкрашенное в голубой цвет. Оно еще кое-как выдерживало напор разросшегося плюща. Перехватив малыша одной рукой, Хэдли другой рукой смахнула прошлогодние листья и села, глубоко утонув в кресле. В саду было тихо, сквозь зеленые заросли доносился еле ощутимый, полузабытый аромат роз. Ребенок успокоился и заснул, крепко прижавшись к ней, жар маленького тельца грел ей грудь. Тепло проникало сквозь ребра, гнездилось между легкими.
Прошло не меньше часа, прежде чем Хэдли проснулась от скрипа калитки. Сара стояла над ней и улыбалась.
– Тайлер уверяет, что в вашем саду водятся феи.
Сара унесла Макса, и Хэдли вернулась на кухню, побарабанила пальцами по столу, подергала ручку старого холодильника. Что-то изменилось. Да, она ощущала явные перемены, даже воздух потеплел, и вокруг все как-то притихло. И у нее вдруг откуда ни возьмись появились новые силы.
Она постояла посреди кухни, а потом повернулась – надо рассказать об этом Шону. И только тогда вспомнила.
С того дня оказалось, что это проще простого – перейти двор, взять младенца на руки, помешать суп на плите. Что надо, то и сделать.
– Ты спасла мне жизнь, – призналась Сара. – Проси чего хочешь.
– Только этого.
Хэдли купила маленькую голубую стремянку, как раз под рост Тайлера. Теперь он мог дотянуться до задвижки на ее калитке.
Три недели спустя в дверь Хэдли постучала незнакомая женщина. Представилась Мэрион. Не хочет ли Хэдли стать частью группы, которая будет помогать Саре с детьми? Хотя Хэдли отнюдь не мечтала присоединяться к каким-то группам, отдать Макса и Хилари в чужие руки было невозможно. Пришлось согласиться. Мэрион притащила и свою младшую сестру Дарию. Хэдли сначала сильно сомневалась в целесообразности такого выбора, но Дария просто влюбилась в близнецов, а они в нее. Подруга Мэрион, Кэролайн, позвала свою подругу Кейт. Итак, их набралось пятеро, по одной на каждый день недели.
