– Эксцентричнее некуда, – заметила мама, но Сару эти слова не обманули – в голосе скрывалась добрая улыбка. Еще вчера она углядела, как родители держались за руки, думая, что их никто не видит.
– Все готовы?
Тубы изрыгнули забавный звук, запищали клоунские дудки.
– Отлично, но прежде чем…
Неумелая барабанная дробь вызвала громкие смешки.
– Какой у нас девиз? – прокричал распорядитель гонок.
Толпа что-то неразборчиво проревела в ответ.
– Что они говорят? – спросила Сара отца, и тот улыбнулся:
– Они говорят: «Взрослым надо веселиться, чтобы детям захотелось вырасти».
Десять лет кряду каждое лето было до отказа заполнено отвертками и гаечными ключами, велосипедными и лодочными деталями. Сара и Генри мечтали о полетах и заплывах и летели наперегонки под горку в машинах, смахивающих на бабочек, или на велосипедах, похожих на маленькие лодочки, плывущие по воздуху.
Десять лет кряду каждую зиму они ждали той минуты, когда отец посмотрит на них горящими глазами, скажет: «У меня идея», – и все закрутится снова.
Будущего мужа Сара встретила в колледже, в первый же год. Они оба занимались в классе художественной фотографии и были напарниками в лаборатории. Дэну просто понадобился еще один факультатив, но сразу стало понятно: он умеет поймать момент. Фотографии Дэна притягивали, заставляли погрузиться в историю, запечатленную на фотобумаге.
Дэн потом говорил, что у него с самого начала была фора – куча времени наедине с Сарой в темной комнате со стойким запахом фотореактивов и неяркой красной лампой. Но фора ему была не нужна. Сара влюбилась в него сразу, в ту минуту, когда увидала эти пальцы, нежно вытягивающие проявленную пленку из металлического бачка. Пальцы бережно касаются ребер негатива, лицо горит ожиданием: поскорее бы увидеть, что же все-таки появится на фотографии. Всегда заранее знаешь, что будет на снимке, считают фотографы, но Дэн с этим не согласен. Половина удовольствия в неожиданности – кто знает, что ты там такого наснимал, какая катавасия попала на пленку.
Когда Дэн, несмотря на все уговоры преподавателя, понял, что фотография все-таки хобби, а не профессия, и решил специализироваться на архитектуре, чтобы было чем кормить Сару и будущих деток, она с облегчением спряталась у него под крылом: он такой практичный. Они поженились, как только окончили колледж.
С самого начала Саре хотелось поскорее завести ребенка, хотелось быть с Дэном, желание влекло ее, как могучая река, глубокая и чувственная. Особенно в середине цикла. В начале и в конце цикла она превращалась в тонкий, невесомый листок бумаги, того и гляди унесет ветром. Потом ее снова подхватывал поток, и она ныряла в него с размаху. Дэн был под боком, проведешь легонько кончиком языка по выступающим лопаткам, коснешься пальцами длинных, мускулистых ног. Доктор Джекил и миссис Гормон, смеялся Дэн, но был совсем не против окунуться в этот стремительный поток. Щедрая, могущественная, точно знающая, чего она хочет, – именно такой он ее любил.
С огромным трудом им удалось удержаться от деторождения и дождаться, пока Дэн окончит архитектурную школу. Теперь можно позволить себе что-нибудь пошикарнее однокомнатной квартирки и побитого «Фольксвагена».
Саре понравилось состояние беременности, тайна ожидания. Кто там внутри, что отпечатается на фотографии? Они с Дэном ходили в кино и читали титры в поисках имени для ребенка. Дэн писал понравившиеся имена на кусочках бумаги и в шутку выкладывал их на Сарин огромный живот – подходят ли. В выходные они красили комнату для ребенка, по вечерам собирали детскую кроватку. Сара снова и снова влюблялась в руки мужа – как он держит малярную кисть или отвертку, как кладет ладонь ей на поясницу – и все без малейшего усилия.
Большинство беременных, как известно, предпочитают пресное острому, но ей, наоборот, безумно хотелось всего пряного и пикантного. Кинза и кумин, жгучий красный перец, рыбий жир, настоянный на паприке, и самый что ни на есть острый соус из Нового Орлеана: поешь, и сразу прошибает пот. Она рылась в пряностях, выискивая что-нибудь новенькое, а непрерывно растущий живот плыл впереди носовой фигурой корабля, открывающего новые земли. Дэн улыбался ей во время ужина, но она вскоре заметила, что на работу он с собой берет что-нибудь совсем из другой оперы – банан да йогурт. И таблетки от изжоги. Оба вздохнули с облегчением, когда родился Тайлер и доктор велел прекратить баловаться пряностями – а то у ребенка будут колики. Теперь все вокруг было белое – молоко, пеленки, облака.
Занятая своим внутренним путешествием, она не очень скучала по брату. Генри сразу после колледжа пустился в путь – рюкзак на плечах, до смешного мало денег в кармане и билет в один конец куда-то в Азию. Письма шли невероятно долго, а когда приходили, он уже оказывался в другой стране. Суть увиденного переплавлялась в слова на тонкой почтовой бумаге. Вот еле различимый красноватый храм призраком встает из озера; рисовые террасы с неровными извилистыми границами спускаются по склону горы – им две тысячи лет, не меньше. Вот каменный Будда, такой огромный, что, по словам Генри, можно вытянуться во весь рост на его протянутой ладони; каменные ступени устланы желтыми листьями гинкго. Саре доставались моментальные снимки из жизни брата – идешь по коридору гостиницы, заглянешь в одну комнату, заглянешь в другую, только посмотришь, как дверь закрывается.
Отвечать бессмысленно, он уже где-то еще. Да и о чем писать? Как рассказать о ее жизни, о неподвижной роскоши материнства? Ничего же не поймешь, пока не возьмешь маленького на руки.
Близнецы, если честно, оказались для Сары и Дэна полной неожиданностью. И не вполне запланированное зачатие, и двойная нагрузка. Тайлеру только-только исполнилось пять, Дэн в своей архитектурной фирме неуклонно продвигался по службе. А тут ни с того ни с сего жизнь заполнилась до отказа – и дом маловат, и рук вечно не хватает.
Но Хилари и Макс уже родились, обратно не отошлешь. Переезд в новый дом лишь усилил полнейший хаос – более неподходящего времени не придумаешь. Близнецы родились раньше срока, и им была всего неделя от роду, а тут пеленки по ошибке запаковали так, что коробка нашлась, только когда они уже пошли в детский сад. Зато все такое новое, незнакомое, можно подумать, путешествуешь по чужой стране.
Сара просто представить себе не могла, что бы она делала без вовремя появившихся подруг. Мэрион, жена начальника Дэна, попросила Кейт, Кэролайн и Дарию по очереди помогать с детишками. Ну и, конечно, была еще Хэдли, Сарина ближайшая соседка. Только они переехали, как Хэдли прямо через лужайку протопала к дому. Вошла и сразу же забрала у Сары одного из младенцев – та, совершенно измученная, уже не понимала, что держит обоих сразу. С тех пор Хэдли приходила часто, обычно в пять вечера – проклятое время, – и готовила соус к пасте или утешала расплакавшегося ребенка. Днем она иногда забирала Тайлера – просто погулять или в книжный магазин, купить новую книжку. Они с Хэдли вроде как породнились и понимали друг друга без слов – будто Генри вернулся назад, радовалась Сара.
