– Ну и куда ты меня затащил? А тот ответил:
– Ты только посмотри, какую поляну я тебе подарил. – Тетя Тоня огляделась и увидела, что стоит на лугу, который весь покрыт разнообразными цветами, такого буйства красок она не видела больше нигде. Потом она вспомнила, что отца вечером тридцатого числа видели на вокзале Опольска. Он уезжал в Питер на поезде и случайно встретился с одним из работников фирмы, в которой работал. Тому показалось, что Сергей не знает, что ему делать. У него был очень растерянный вид. Рафида позднее призналась Саше, что рассказал ей Андрей: когда он привез ее на место ДТП, то увидел следователя Олега Никифорова, который держал в руках пачку с тысячными купюрами. Он сказал, что ему ничего не видно и что нужно пересчитать деньги, после чего сел в машину. Эти деньги в протокол осмотра не были вписаны. Да и сам протокол появился задним числом. Рафиде выдали в РОВД три с половиной тысячи другими купюрами.
Уже летом Асов в форменной рубашке с короткими рукавами стоял в производственном помещении мемориальной компании и говорил художнику, который изготавливал памятник, с веселым укором:
– Ну что ж вы из него мамлея-то сделали? – Саша присел перед плитой надгробного памятника из белого мрамора с черной мраморной вставкой и показал пальцем на погон улыбающегося с изображения отца. – Вот смотрите, – и Саша показал себе на погон, – одна полоска. Это означает средний начсостав, а у него было их две. Это значит старший начальствующий состав. И звание соответственно изменяется на майора.
– Понял, исправим, – без обиды отвечает художник. – А остальное как?
– Все очень красиво, хорошо. И даже самолет хорошо получился, – ответил Саша, указывая на верхний угол плиты, где был выгравирован СУ-24.
– Да, хороший самолет, – подтвердил художник. – Видно, что наш. Многие родственники заказывают что-нибудь подобное, да сразу понятно, что они ничего в этом не понимают, просто приносят рисунки, и мы их повторяем. Вот это что за самолет, не знаете? – поинтересовался художник и показал Асову на другой памятник, на обратной стороне которого был выбит какой-то самолет без опозновательных знаков.
– Так это ж «Мираж». Французский, – удивленно ответил Саша. Определив самолет по воздухозаборникам. – Ну, народ дает.
– Да, вот так бывает, – ответил художник. – А вот ваш отец, даже по фотографии сразу видно, настоящий был летчик.
– Да, – подтвердил Асов.
– Ну, вы нам покажете, куда памятник ставить?
– Да, до встречи.
Весь год Саша твердил себе то, что понял: «Да, в ту ночь лукавый получил много душ на халяву. Но он не получил души моего отца. Потому что горе и озлобленность, появившиеся в душе отца после гибели, сменились покоем, мудростью всепонимания и умиротворением, когда он был погребен в родной, освященной земле, дома… Теперь отец все знает и все понимает».
А Сашу ждало лето, одно из самых теплых и ласковых в его жизни. Несмотря на то что оно было наполнено делами и заботами, впереди ему предстояло встретить свою судьбу, ту, которую он выберет сам. Осознание того, что отец Саши стал бессмертным тогда, когда вырастил сына, успокаивало его. В то же время Асов чувствовал, что куда бы он ни шел и что бы ни совершал, ведет его по жизненному пути родной человек, который незримой тенью встал за ним ангелом-хранителем.
Конец
