Ни одного радостного воспоминания не было у Саши в этих местах. Вот и теперь в памяти возник образ гладкошерстной дворняги с парализованными задними ногами. Она ползала по залу ожидания, протирая коричневую плитку, клацая когтями и перебирая передними лапами. Глаза у нее были такими умными и доверчивыми, а мольбы явственными, но безуспешными. Безбоязненно она подползала к сидящим на лавках пассажирам. Попрошайничество стало единственным способом выжить для нее, но никто ее не покормил. А школьник Саша тогда ничем не мог помочь ей, ведь у него не было с собой ничего, кроме целлофанового пакета с ручками, в котором лежали документы да билет на автобус. Саша понял тогда, что эта собака не переживет жестокую зиму в то голодное время, в почти заброшенном городе, с озлобленными людьми. Не в силах смотреть на ее мучения он вышел тогда в снежную пургу из автовокзала, куда зашел, чтобы согреться. Да, горе от ума заключается именно в такой догадливости.
И вот теперь он вернулся на эту землю, куда возвращаться не хотел. Правда, вернулся взрослым и сильным, но тогда, когда эта земля причинила ему такую нестерпимую боль. Саша закурил и стал прогуливаться по скрипящему снегу, посматривая на здание РОВД, которое стояло сбоку от автовокзала. Он ждал Торгача. Сергей сидел в машине. Вдруг зазвонил мобильник:
– Саша, – произнесла тетя Тоня. – Я узнала. В морге тело примут, но нужна справка о смерти с гербовой печатью. Без нее не примут тело и не захоронят.
– А кто ее должен выдавать?
– Неважно, лишь была справка, – ответила тетя.
– Ладно, я понял.
Наконец показался Торгач. Нерешительно остановившись и посмотрев на Сашу, он как бы пытался узнать его. Саша узнал Лешку. Он мало изменился, разве что пушок под носом превратился у него в усы, да на лице исчезли ярко-красные прыщи, которые были, когда они учились в школе. В руках Торгач держал кожаную папку. Саша подошел к нему и обнял его так, как обнимал своих однокашников спустя год после выпуска. Лешки тогда с ними не было, хоть он никуда и не уезжал из гарнизона, а Саша и остальные приехали на летние каникулы. Торгач не ответил на дружеское приветствие Саши, а нерешительно протянул руку. Саша почувствовал, что Торгач растерялся, и это подсказало ему, что вряд ли он может рассчитывать на Лешкину помощь.
«Что ж, – сразу решил Саша, – мне самое главное не наскандалить, а получить возможность забрать тело».
– Пойдем, – сказал Лешка, – покажу машину. Нужно спешить, мне еще на пожар нужно выехать.
– Что горит?
– Да уже сгорел, дом. Но все равно нужно съездить. Праздники, – ответил Леша, как бы объясняя что-то этим обстоятельством.
– А что? Машины здесь?
– Да, у нас во дворе.
Они пошли от автовокзала к раскрытым металлическим воротам, ведущим куда-то во двор, за РОВД. Недавно прошел снег, и на заднем дворе Саша увидел лишь высокие сугробы, из которых торчали части автомобилей. Подойдя к одному из таких сугробов, Саша разглядел искореженный метал вазовской «четверки» темно-вишневого цвета. Стекол в машине не было, видимо, разбились от удара. Однако в глаза бросалась не эта деталь. Левая часть передка автомобиля была вдавлена внутрь салона. Саша наклонился и посмотрел внутрь салона.
– Что? Двигатель в салон вошел?
– Да, но пассажирское кресло, как видишь, почти не повреждено.
– Да, – Саша осмотрел переднее пассажирское кресло. Оно было не повреждено, и даже пространство для ног под торпедой осталось целым. Сиденья были не стандартные, анатомического строения, с совмещенным и высоким подголовником. Саша просунул голову в оконный проем дверцы и увидел сквозь него участок двора. «Вот так он и смотрел перед смертью, что же он видел? Папа, как же так? Почему? Внешне тебя ничего не должно было травмировать. Значит, сила удара была сильной, такой, что тебя обо что-то ударило. Ах, если бы ты накинул ремень безопасности, но ты его, конечно, не использовал. А когда ты получил травмы, почему ты не боролся за жизнь? Почему решил умереть, неужели ты так устал? Ведь человек умирает тогда, когда сам решит. Может быть, ты смог бы усилием воли зацепиться за жизнь».
– Водитель, наверное, в кашу?
– Да, с трудом опознать можно.
– Кто виноват? – спросил Саша, чуть отойдя от машины.
– Смотри, – Леша пригнулся к правому переднему крылу автомобиля и ткнул какую-то царапину, – скорее всего «аудюха». А, нет. Вот, – перебил себя Леха и, зайдя с другой стороны автомобиля, показал в область переднего колеса. – Наверное, удар пришелся сюда. Пошли, «аудюху» покажу.
Саша пошел за ним к соседней машине, точнее, сугробу. Из него выглядывали темно-синие формы иномарки. Машина была повреждена меньше, чем «четверка». Передний бампер был смят, точнее, лицевая часть передка автомобиля представляла собой хаотичное нагромождение трубок и кусков металла, но капот был на месте. Саша попытался заглянуть в салон, но сквозь обледенелые стекла ничего не увидел и поэтому открыл водительскую дверь. Салон освещался изнутри светом, проходящим сквозь заснеженные окна, отчего внутри был легкий полумрак, похожий на освещение в ледяном домике, которые часто делают изо льда на Новый год для развлечения детворы. В салоне царил хаос, повсюду были разбросаны луковицы репчатого лука. Из торпеды торчали, развалившись на креслах, спущенные белые мешки подушек безопасности. Саша с отвращением закрыл дверь.
– Сфотографирую, – сказал он и достал тетин мобильник. «Авось сойдут за вещдоки». Быстро разобравшись с настройками телефона, Саша тщательно сфотографировал повреждения автомобилей и состояние салонов. Затем он прошел за иномарку и, убрав прилипший снег подошвой ботинка, сфотографировал регистрационный номер. «Ничего, скотина, я до тебя доберусь. Адрес я быстро пробью, нужно узнать только пароль, – подумал Саша. – Но это потом, потом башку отрежу».
– Ну все, пошли, – сказал он Лешке.
– Пойдем.
Торгач повел Сашу из ворот к фасаду двухэтажного здания РОВД. Естественно, что само здание было не новым, с деревянными полами, и запахом сырости даже сейчас, зимой. Войдя в РОВД, Саша заметил привычную картину «дежурной части» с синим табачным дымом и дежурной сменой в форменных бушлатах. Лешка повел его куда-то по коридорам, на лестницу и на второй этаж. Наконец он завел его в свой кабинет, где был еще один человек. Он зябко кутался в форменный бушлат, сидя за одним из столов, составленных вместе около окна. Третий стол, приставленный к этим двум, был для посетителей. Таким образом, когда Саша сел за него, то дверь оказалась у него за спиной.
Лешка прошел за свой стол и вытащил из сейфа маленькую стопку исписанных бумаг, скрепленных канцелярской скрепкой. Держа бумаги в руке, он указал на соседа и представил его:
– Олег Никифоров. Он выезжал на место первым.
– Саша, – Асов протянул Олегу руку, которую тот пожал.
Парень, несмотря на средний возраст, имел нездоровый цвет лица, мутный взгляд и характерную опухлость, из чего Саша заключил, что Олег мучается похмельем. Ему показалось неестественным поведение Олега, но он решил не заострять на этом внимания, потому что такой человек «оперативного интереса не представляет». Неестественность же заключалась в том, что Олег как-то внутренне напрягся.
