Вернулся Александр Емельянович и, забрав автомобильное кресло, сказал водителю, что поставит его к охране. Водитель внимательно следил за тем, как Александр Емельянович пошел к сторожке, неся кресло. Саша обошел микроавтобус и осмотрел, хорошо ли заперты задние двери. Затем подошел к маме, которая молча стояла около дверей микроавтобуса и внимательно следила за Сашей. Она взяла его за руку и прижалась к нему. Вместе они подошли к пассажирской двери микроавтобуса. Подошла тетя Тоня с двумя целлофановыми пакетами: один большой, красный, другой маленький, синий.
– В красном пакете одежда, в синем бутерброды, – сказала она и передала их Саше. Он молча взял пакеты, открыл выдвижную дверь и положил в салон микроавтобуса на кресло рядом со своей сумкой.
– Блин, – продолжила тетя Тоня. – Агент сказала, нужна клеенка.
– Зачем? – спросил Асов.
– Чтобы отгородить салон от пассажирских кресел в водительской части. Подошел Александр Емельянович, и тетя Тоня спросила его:
– У тебя целлофана там нет?
– Нет, – ответил тот.
– Ладно, в гарнизоне поищем, – сказал Асов. – Ну что? До свидания.
– До свидания, – сказал Александр Емельянович и пожал руку Асову, после чего отошел к джипу и закурил. Тетя Тоня сказала Саше напоследок:
– Чеки от заправок сохраняй. Деньги водителю отдашь только после того, как приедете. Агентам похоронной компании никаких денег не давай. С водителем рассчитаешься сам, без них.
– Конечно, – ответил Асов.
Тетя Тоня погладила его по руке:
– Будь поосторожней, – сказала и отошла к Александру Емельяновичу. Саша обернулся к маме, поцеловал ее в щеку:
– Не волнуйся. – Потом он открыл пассажирскую дверцу, но мама остановила его, схватив за руку.
– Подожди, – попросила она. – Звони мне каждые полчаса.
– Мам, но у вас же нет денег на сотовых. Заблокируют. Я буду в роуминге, входящие для вас будут дорогими.
– Ничего, деньги я найду. Постоянно мне звони, – потребовала она.
– Хорошо, – ответил Асов. Мама стала поправлять его шарф и шепотом произнесла: – Проклятая семейка, отправили ребенка одного.
– Ничего, мама. Теперь нас мало что с ними связывает.
Мама поцеловала в щеку Сашу, перекрестила его, чего раньше никогда не делала, и пошла к джипу. Саша сел в кабину, захлопнув за собой дверь. Кабина была отгорожена от салона только тремя креслами, к которым сзади спинками прислонялись три кресла, обращенные в салон. Перед Асовым оказалась широкая торпеда с полочкой. В «Газели» было тепло, снизу шел гул печки вперемешку с гулом мотора. Широкое, низко посаженное ветровое стекло открывало хорошую видимость. Саша расстегнул полностью дубленку, снял и положил на полку приборной панели, напротив его кресла, шарф, мобильные телефоны и пачку сигарет с зажигалкой.
– Ну что, поехали? – спросил его Сергей.
– Да, поехали, – ответил Саша, глядя, как мама подходит к тете Тоне и Александру Емельяновичу. Все они посмотрели на него. Асов помахал им рукой, они ответили ему, и микроавтобус выехал из ворот базы.
Машина медленно проползла по заснеженной дороге и выехала на трассу, но поехала не обратно в Опольск, а повернула на Москву.
Сквозь ветровое стекло Асов смотрел на черный асфальт дороги, по которому пробегали снежные волны поземки. Зимой темнеет рано, и, к своему недовольству, Асов отметил, что уже наступил глубокий вечер. Время выезда непозволительно затянулось. Вершины редких ночных облаков в небе еще отсвечивали красным от скрывшегося за горизонтом зимнего солнца. Саша посмотрел на часы: шестнадцать часов. Внутри Асова шевелился настойчивый холодок страха и неуверенности, впереди была долгая дорога, в конце которой ничего хорошего его не ждет. Через несколько минут наступит полнейшая темнота, обозначающая начало ночи. Чтобы как-то разогнать мрак внутри себя, Саша откровенно признался:
– Что-то мне страшновато стало.
– Что? – переспросил Сергей.
– Да вот на трупы насмотрелся в свое время, а как ехать за отцом, так мне что-то стало страшно. Мы с ним последнее время плохо ладили.
– А вот мой бросил меня еще пацаном. Мне тогда пять лет было, – ответил Сергей. Что ж, он не знал сыновних чувств.
– Закурить можно? – спросил Асов.
– Конечно, кури.
– А пепельница где? – всматриваясь в панель приборов, спросил Саша.
– А прямо на пол бросай.
Саша посмотрел на пол кабины. Резиновые коврики, покрывающие его, были закиданы шелухой от семечек и фисташек. «Как в нашем служебном „уазике“», – подумал Саша.
– Все равно потом вытряхивать, – добавил Сергей. Саша закурил, стряхивая пепел себе под ноги.
– Мои развелись, когда мне было восемнадцать.
– Это была не его жена?
– Первая, моя мама. Вторая… – Асов стал подбирать слово, – вдова, сейчас в гарнизоне. Он к ней ехал, мы ее на обратном пути заберем.
– Да, место есть. Если от двери дует, пересядь на среднее.
– Да нет, нормально, – ответил Асов, хотя и чувствовал как по ноге, далее по спине и до затылка шел слабенький поток холодного воздуха. – А эта машина твоя личная?
Сергей внимательно посмотрел на Асова и ответил:
– Да, личная, я двадцать пять лет за рулем. Подкопил, купил, оформил лицензию. На газу едет.
– Это как?
– На обычном, который из плиты идет. Переключаешь и на газу едешь. Вот переключатель, – Сергей указал левой рукой куда-то под панель, около своей двери.
Асов подвинулся, сделал вид, что увидел и ответил:
– Ага. Здорово, – зная, что с Сергеем нужно постоянно разговаривать, чтобы от усталости тот не потерял сосредоточенности, и продолжил слушать.
– Там, в салоне, под креслами, баллон на сорок литров, маленький, правда.
– И как результат?
– Газ намного дешевле, но производительность падает на тридцать процентов.
– А бензин какой жрет?
– Девяносто второй. Я знаю тут заправку перед Москвой, надо заправиться.
– Конечно. Там заправка специальная?
– Да нет, обычная. Просто еще и газом заправляют. Увидишь, там знак специальный висит. Ты дорогу-то знаешь?
– Не-а. Ну, один раз отец меня увозил из Опольска с каникул, на нашем «москвичонке», но это было давно. Тем более я дорогой-то тогда не интересовался. Помню, по какой-то нижней трассе, что ли. Отец был штурманом и проложил тогда свой маршрут. По своим картам. Они были секретные, ну те карты, которые показывают все, даже в километровом масштабе или того меньше, то есть на которых отражены даже мелкие ручейки. Такие карты считаются секретными.
– Да я знаю. Ладно. Не заблудимся. Я недавно в Казань ездил, не заблудился.
