— Танки пошли, лейтенант! — крикнул Щербак.
Малешкин даже не успел сообразить, что ему делать, как в наушниках раздался отрывистый и совершенно незнакомый голос комбата: «Вперед!»
— Вперед! — закричал Саня и прилип к панораме.
Щербак вел машину по следу танка. А снег валил и валил. Как Саня ни крутил панораму, как напряженно ни вглядывался в белую муть, ничего, кроме перекрестья и черных цифр на стекле, не видел. В конце концов Малешкин устал от напряжения и совсем успокоился.
Ему даже стало скучно. Разве он такой представлял себе атаку? Она рисовалась ему стремительной, до ужаса захватывающей. Самоходка на пятой скорости проносится мимо горящих танков, врывается в боевые порядки противника и все уничтожает и давит. Потом поджигают и его машину. Саня смертельно ранен. Верный экипаж вытаскивает его из самоходки и несет на шинели по глубокому снегу. А Мишка Домешек, смахивая слезы, говорит: «На войне как на войне». Вот так представлял себе младший лейтенант Малешкин свою первую атаку. «А это что? Ползем, как черепахи, друг за другом и ни черта не видим», — с раздражением думал Саня.
Машина вдруг споткнулась и закачалась. Щербак, завалившись на спину, держал ее на тормозах. За броней кричали и ругались солдаты. Саня выглянул из люка. Его самоходка наскочила на танк и пушкой расшвыряла десантников. Один солдат барахтался в снегу и на чем свет стоит крыл самоходчиков. К счастью, обошлось без жертв. Танк, подобрав свалившихся автоматчиков, тронулся.
— Фу, черт возьми! — сказал Саня, вытер взмокший лоб и обругал водителя слепым верблюдом.
Снег не переставая валил и валил. Десант на машине превратился в грязную, бесформенную снежную глыбу. Внезапно справа и слева захлопали пушки. Выстрелы звучали резко и сухо, как будто где-то поблизости кололи дрова. Танк лейтенанта Доронина тоже начал стрелять. Саня приказал Щербаку отъехать в сторону и отдал команду: «Огонь!»
— А куда, лейтенант? Ни черта не видно, — сказал Домешек.
— Туда, куда и все, — и Саня неопределенно махнул рукой.
— Выстрел! — крикнул наводчик.
Пушка рявкнула и с грохотом выбросила из патронника гильзу.
Заряжающий с маху вогнал новый снаряд.
— Готово!
— Огонь! — крикнул Саня.
— Выстрел, — ответил Домешек.
Пушка опять ахнула, опять сверкнула гильза, и желтый, вонючий, как тухлые яйца, дым столбом пополз из люка.
— Готово! — доложил заряжающий.
— Стой! — сказал Малешкин, высунулся из люка, прислушался.
Стрельба прекратилась. Чуть слышно ворчали моторы. «Ушли вперед», — сообразил Саня, и ему стало по-настоящему страшно.
— Вперед, Щербак!
Щербак с места воткнул третью скорость. Самоходка понеслась и вскоре догнала танки. Лицо младшего лейтенанта Малешкина расплылось в широченной радостной улыбке.
— А здорово мы, братцы, стрельнули!
— В белый свет, как в копеечку! — захохотал Домешек.
Но тут Саня вспомнил, что он не на учебных стрельбах, не на полигоне, а в бою, в танковой атаке и, собственно говоря, радоваться нечему, и, кроме того, он совсем забыл про связь с комбатом. Малешкин вызвал Беззубцева, и тот высыпал на его голову ворох матюков, Саня не обратил на них особого внимания. Но когда комбат заявил, что он теперь понимает капитана Сергачева и полностью с ним согласен, Малешкину стало очень скучно. «Черт знает как мне не везет. Теперь этот грозит снять. Ну и пусть снимают, подумаешь, какая радость — самоходка». Но от одной только мысли, что его еще могут снять и отправить в резерв, Малешкину стало опять больно и обидно.
Не заметили, как танки вошли в село. И оказалось, все было напрасно: и атака, и стрельба, и ругань комбата. Немцы отошли еще на рассвете.
В бой вступили внезапно, с ходу за село Антополь-Боярка. Село раскинулось на снегу серым огромным треугольником.
Полк двигался походной колонной, и когда колонна вышла из леса, боевое охранение уже скрылось в селе за крайними хатами. Раздался треск, как будто переломили сухую палку. И в центре треугольника заклубился смолистый дым. Взлетела красная ракета, и танки стали стремительно разворачиваться.
Саня, в сущности, плохо понимал, что происходит. Комбат приказал не вырываться вперед и двигаться за танками не ближе, чем в ста метрах. Щербак же повис на хвосте впереди идущей машины. Тридцатьчетверка шла зигзагами, стреляя на ходу. За ней так же зигзагами вел самоходку Щербак. Саня не видел поля боя: мешала тридцатьчетверка. Саня приказал Щербаку отстать или свернуть в сторону. Щербак, не ответив, продолжал плестись за танком.
— Сворачивай! Что же ты делаешь? — кричал Малешкин.
— Сворачивай, гад, мне стрелять нельзя! — заревел наводчик.
Щербак оглянулся, кивнул головой и еще ближе прижался к танку. Саня понял, что водитель боится и из страха прячется за броню впереди идущей машины.
— Спокойно, ребята. Спокойно… Все будет в порядке, — сказал Малешкин, больше успокаивая себя, нежели ребят.
Суматошно закричали солдаты-десантники. Саня метнулся к люку. Автоматчики скатывались с машин. Маленький Громыхало, как слепой, метался с одной стороны на другую, потом лег ничком между ящиками и закрыл голову руками. Перед самоходкой на одной гусенице вертелся танк. Механик-водитель пытался вывалиться из люка, но за что-то зацепился, повис и тоже вертелся вместе с машиной и дико кричал: «А-а-а-а-а!..» Из башни вырвался острый язык огня, окаймленный черной бахромой, и танк заволокло густым смолистым дымом. Ветер подхватил дым и темным лохматым облаком потащил по снегу в село.
«Что же я стою? Сейчас и нас так же… — мелькнуло в голове Малешкина. — Надо двигаться…»
— Вперед, Щербак!
Щербак повернулся к Малешкину. Саня не узнал своего водителя. У него в эту минуту лицо было без кровинки, словно высеченное из белого камня.
— Вперед, Гриша! Вперед, милый! Нельзя стоять! — с отчаянностью упрашивал Саня.
Щербак не пошевелился. Малешкин вытащил из кобуры пистолет.
— Вперед, гад, сволочь, трус! — кричали на водителя наводчик с заряжающим.
Щербак смотрел в дуло пистолета, и страха на его лице не было. Он просто не понимал, чего от него хотят. Саня выскочил из машины, подбежал к переднему люку и спокойно приказал:
— Заводи, Щербак.
Щербак послушно завел. Саня, пятясь, поманил его на себя. Самоходка двинулась.
— За мной! — закричал младший лейтенант Малешкин и, подняв пистолет, побежал по снегу к селу. В эту минуту Саня даже не подумал, что его легко и так просто могут убить. Одна мысль сверлила его мозг: «Пока горит танк, пока дым — вперед, вперед, иначе смерть».
В небо взлетела зеленая ракета — танки повернули назад. Малешкин не видел этой ракеты. Он бежал не оглядываясь. Он видел только село. Там фашисты… Их надо выбить! Таков был приказ. И он выполнял его.
