Тот, кого он назвал Полковником, располагался в небольшой комнатушке неподалеку от входа, вероятно, бывшей швейцарской. Это был круглолицый человек лет пятидесяти или около того. Волосы у него были густые, но седые и аккуратно подстриженные. Такими же седыми и аккуратными были его усы, и казалось, ни один волосок в них не посмел бы нарушить строй. Лицо его было розовым, здоровым и свежим, в пору молодому человеку; как я узнал позже, в пору молодому человеку была его голова. Он сидел за столом с большим количеством бумаг, уложенных в абсолютно ровные пачки; перед ним лежал чистый розовый лист промокательной бумаги.
Когда мы вошли, он устремил сначала на меня, затем на Джозеллу внимательный твердый взгляд и смотрел на нас несколько дольше чем необходимо. Я сразу раскусил эту технику. Она призвана внушить вам, что вы стоите перед опытным судьей, привыкшим оценивать людей с первого взгляда; вы должны почувствовать, что стоите перед надежным человеком, безо всяких там глупостей – или, при иных обстоятельствах, что вас видят насквозь и знают все ваши слабости. Правильной реакцией является такой же взгляд в ответ, тогда в вас признают «дельного парня». Так я и сделал. Полковник взял перо.
– Ваши фамилии?
Мы назвали себя.
– Адреса?
– Боюсь, что в нынешних обстоятельствах они вряд ли понадобятся, – сказал я. – Но если вы считаете, что должны их знать…
Мы дали свои адреса.
Он пробормотал что-то о системе, организации и родственниках и записал. Затем последовали вопросы о возрасте, профессии и так далее. Он снова обратил на нас испытующий взгляд, нацарапал на каждой анкете еще несколько слов и сложил анкеты в пачку.
– Нужны дельные люди. Дело дрянь. Работы здесь много. Очень много. Мистер Бидли скажет вам, что надо.
Мы вернулись в вестибюль. Джозелла усмехнулась.
– Он забыл спросить у нас рекомендации в трех экземплярах, – сказала она, – но на работу мы, кажется, приняты.
Микаэль Бидли, когда мы нашили его, оказался совсем не похожим на Полковника. Он был высокий, худой, широкоплечий и немного сутулый; было в нем что-то от атлета, занявшегося интеллектуальным трудом. Во время отдыха его лицо с большими черными глазами принимало меланхолическое выражение, но редко кому случалось видеть его на отдыхе. Судить о его возрасте по седым прядям в шевелюре было невозможно. Ему могло быть сколько угодно от тридцати пяти до пятидесяти. В то время он был сильно измотан, и из-за этого определить его возраст было еще труднее, по-видимому, он был на ногах всю ночь; тем не менее он поздоровался с нами весело и представил нам молодую женщину, снова записавшую наши имена, когда мы назвали себя.
– Сандра Тельмонт, – объяснил он. – Сандра является нашим профессиональным запоминателем – она работала в кино монтажницей, и в том, что она с нами, мы видим заботливую руку судьбы.
Молодая женщина кивнула мне и посмотрела на Джозеллу более пристально.
– Мы с вами встречались, – сказала она задумчиво. Она взглянула на блокнот, который держала на колене. Затем на ее милой, но очень обыкновенной физиономии появилась слабая улыбка.
– О да, конечно, – проговорила она.
– Вот видите? – сказала Джозелла, обращаясь ко мне. – Мне теперь от этого не отделаться, как от липучки для мух.
– В чем дело? – спросил Микаэль Бидли.
Я объяснил. Он посмотрел на Джозеллу более внимательно. Она вздохнула.
– Пожалуйста, забудем об этом, – попросила она. – Я уже немного устала переживать это.
Ее слова вызвали у него добродушное удивление.
– Ладно, – сказал он и кивнул. Затем он повернулся к столу. – Теперь о деле. Вы видели Джейкса?
– Это Полковник, который играет в Гражданские Власти? – спросил я. – Видели.
Он ухмыльнулся.
– Должен знать, что мы и как. Ни шагу, пока не знаешь, как с пайком, – произнес он, имитируя манеру Полковника. – Впрочем, это совершенно верно, – продолжал он. – Давайте я коротко опишу вам, что мы и как. Нас здесь сейчас тридцать пять человек. Люди разные. Зрячих из них восемь. Остальные слепые – жены и мужья и двое или трое детишек. В настоящий момент главная идея состоит в том, что завтра мы отсюда уезжаем, если успеем подготовиться… Чтобы уйти, как говорится, от греха подальше.
Я кивнул.
– Мы тоже решили убраться этим вечером и по той же причине.
– Какой у вам транспорт?
Я рассказал о нашем фургоне.
– Сегодня мы собирались погрузиться, – добавил я. – Пока у нас нет практически ничего, кроме целого арсенала противотриффидного снаряжения.
Он поднял брови. Сандра тоже с любопытством взглянула на меня.
– Странные вещи вы берете как предметы первой необходимости, – заметил он.
Я объяснил ему причину. Объяснил, видимо, скверно, потому что это не произвело на них впечатления. Он рассеянно кивнул и продолжал:
– Итак, поскольку вы соединились с нами, я предлагаю вот что. Приведите сюда свою машину, разгрузитесь, затем поезжайте и смените ее на хороший большой грузовик. Затем… Да! Кто-нибудь из вас разбирается в медицине?
Мы покачали головами. Он нахмурился.
– Жаль. У нас до сих пор нет ни одного человека, причастного к медицине. Между тем я буду очень удивлен, если нам скоро не понадобится доктор – например, всем нам нужно сделать прививки… Значит, посылать вас в набег на аптекарские склады не стоит. Как насчет продуктов и ширпотреба? Подойдет вам?
Он порылся в бумагах, скрепленных скрепкой, вытянул листок и протянул мне. На листке под номером 15 был напечатал на машинке список консервированных продуктов, кастрюль, сковородок и постельных принадлежностей.
– Наименования даны ориентировочно, – сказал он, – но все-таки старайтесь по возможности держаться их, тогда мы избегнем ненужного дублирования. Берите все лучшего качества. Когда будете брать продукты, обращайте внимание на объем; скажем, о кукурузных хлопьях забудьте, даже если они самое любимое ваше блюдо. Держитесь оптовых складов и крупных магазинов. – Он отобрал у меня лист и нацарапал на нем несколько адресов. – Из продовольствия за вами консервы и фасованные товары. Например, не дайте себе увлечься мешками с мукой – этим занимается другая группа. – Он задумчиво поглядел на Джозеллу. – Боюсь, это будет тяжелая работа. Но это самое полезное дело, какое мы можем вам сейчас предложить. Постарайтесь как можно больше сделать до темноты. Сегодня вечером в девять тридцать будет общее собрание и дискуссия.
Мы повернулись, чтобы идти. Он остановился нас.
– У вас есть пистолет?
– Об этом я не подумал, – признался я.
– Лучше иметь на всякий случай. Достаточно стрелять просто в воздух, – сказал он, достал из ящика стола два пистолета и протянул нам. – Все-таки не так противно, как это, – добавил он, поглядев на кинжал у Джозеллы на поясе. – Счастливого грабежа.
