«Возвращенцев», как известно, встретили радушно, но большой воли им не дали. В центральные города попали немногие. Большинство же осталось в Сибири. Кое-кто угодил в лагерь — за старьте грехи. Кое-кто был отправлен на принудительное поселение в глухие районы Хакассии и Тувы. В Туве я с ним и познакомился. Мы оказались в одной шумной компании. И крепко выпили. А потом пошли с ним побродить. Я пригласил его к себе в гостиницу. И там он вдобавок ко всему еще накурился плану. И от этой жуткой смеси наркотика и алкоголя метис как-то вдруг ослаб, отключился… Незадолго до того я расспрашивал его об Индокитае, о легендарной мадам Вонг, и метис что-то невнятно бормотал, уклонялся от темы. Но вот теперь он внезапно заговорил! В нем как бы прорвалось, выплеснулось наружу все самое сокровенное…
* * *
Так какова же она на вид, эта пиратская императрица? Ее еще называют иногда «царицей ночи». И в народной молве она, таким образом, давно уже приравнена к сатане… Или, может быть, отдана ему в жены? Она элегантна, стройна, но склонна к полноте. Рост имеет средний, лицо продолговатое с небольшими скулами. Глаза азиатские, раскосые, длинные, но уголки их не приподняты к вискам, а наоборот — чуть скошены вниз. Рот у нее яркий, крупный. И улыбается она, не разжимая губ. И когда задумывается или нервничает, то обычно прикусывает уголок нижней губы. А также имеет привычку часто нервно потирать одну о другую маленькие свои ладони. Есть и другие приметы. Но стоит ли их перечислять? Ведь то, о чем я пишу, происходило в пятьдесят пятом году. Мадам Вонг тогда было сорок с небольшим. А теперь ей уже за шестьдесят.
Воды с тех пор утекло много. И многое изменилось и в облике мадам, и в окружающем ее мире. Изменилось, конечно, не к лучшему, нет. Азиатский хаос продолжается, растет. И у стареющей «царицы» сейчас, по слухам, появляются новые, напористые соперники.
Но как бы то ни было, она пока еще держится, она еще опасна. И организация ее по-прежнему сильна.
И кроме того, у мадам имеются информаторы в полицейских управлениях всех юго-восточных стран. И даже кое-где в Европе. Кто-то ее постоянно прикрывает, кто-то все время поддерживает. И это еще одна нераскрытая тайна…
Вот, например, характерный случай, приобретший на востоке широкую известность.
Как-то раз японская полиция почти напала на след мадам Вонг.
Некий тип из ее окружения согласился достать портрет вдовы, а также разведать адреса всех ее резиденций. Переговоры происходили на конспиративной квартире с соблюдением всех мер предосторожности. Был назначен день и час свидания и место, куда должны были быть доставлены фотографии и прочие материалы.
И человек этот прибыл точно в срок. Но как он на сей раз выглядел! У него были отрублены руки и напрочь вырван язык. Полицейские подобрали его в полубессознательном состоянии, истекающего кровью. И спустя несколько дней он умер в больнице. Умер, так и не сумев рассказать ни о чем — ни о своей госпоже, ни о том, кто же и как сумел его разоблачить.
Так что портретный жанр, как видите, иногда бывает делом сложным и рискованным.
ДРЕВНИЙ ДУХ ОГНЯ
Я чувствую, что начинаю отвлекаться, уходить в сторону от главной сюжетной линии… А она ведет нас все дальше. Но идет уже не по тропам контрабандистов, а по следам туземных племен и религий.
С самого начала, с тех пор, как только я попал в эти места, я все время хотел повидать таинственных язычников, живущих скрытно, обособленно и поклоняющихся огню… Почему я так настойчиво стремился к встрече с ними? Право, не знаю. Меня всегда гнала куда-то, не давала покоя, неуемная моя любознательность. Нередко это приносило мне одни только хлопоты и неприятности. И все же перед Зовом тайны я никогда не мог устоять. И вот теперь. Ну, как мне было не прийти сюда? Все-таки ведь подумайте: огнепоклонники! Люди, исповедующие один из самых древних на земле языческих культов! Пожалуй, даже самый древний…
И когда я оказался у подножия высокого гольца
[18] и впервые увидел священную пещеру, в которой мерцали тусклые багряные отсветы, я почувствовал себя как бы персонажем фантастического романа. Неким путешественником во времени, переместившимся из двадцатого века в эпоху мезолита.
Где-то в стороне, на востоке, остался сумбурный мой мир со всеми своими тревогами и противоречиями. Со своими пиратскими империями и политическими лагерями. С нацеленными в небо атомными ракетами и гибнущим, рассыпанным по земле зерном… Все это ушло, кануло за гребни гор. А тут царили тишина и покой.
Вечерело. Сквозь голые ветви берез, обступивших поляну, сквозило закатное зарево. Резко, порывами дул холодный ветер. Он посвистывал в кронах и ворошил разноцветные тряпицы, развешенные у входа в пещеру. Тряпицы эти были непростые. Они являли собой ритуальные подношения Духу Огня.
Дух обитал в глубине пещеры, и люди приходили к нему с нехитрыми своими просьбами. Они верили природе, искали в ее проявлениях особый, высший смысл. И отстав от нашей цивилизации на десятки тысячелетий, отнюдь не спешили нас догонять!
* * *
Я не один пришел к Священной пещере; меня сопровождал коренастый кряжистый человек с лицом, испещренным шрамами, с маленькими медвежьими глазками и густою рыжею бородой. Звали его Денис Потапов.
Блуждая в горах, я набрел на деревню, в которой находилась охотничья артель. Здесь добывали «мягкое золото» — горностая, каменную куницу, светлого хоря. Председатель артели и его помощник были русскими, коренными сибиряками. А помощник Денис оказался к тому же выходцем из семьи сектантов — староверов. Когда-то в недавнем прошлом я дружил с сектантами. Теперь мы разговорились, и выяснилось, что у нас с Денисом есть общие знакомые… И вот это обстоятельство сразу же нас сблизило, связало. Старый таежник как бы взял меня под свою опеку. И рассказал немало интересного. Именно с его помощью я приобщился к некоторым здешним тайнам… А также — познакомился с религиозными верованиями местных племен.
В этих краях существовала весьма любопытная смесь ламаизма с шаманством. В Центральной Азии, как известно, все северные области находятся под влиянием Тибета. Влияние это чувствовалось и тут. Однако рядом с ним каким-то образом уживались древние языческие культы. Что являлось внутренней сутью такого смешения, симбиоз или антагонизм — непосвященному понять было трудно. Но похоже было: ламаистская линия здесь угасает…
— Странно, — сказал я, — где бы я ни бродил, всюду, по всей Сибири гудят шаманские бубны. Вместо того, чтобы исчезнуть с течением времени, шаманы, наоборот, процветают! И никакая власть — ни церковная, ни политическая — ничего не может с ними поделать.
— Так наша, к примеру, власть, — отозвался Денис, — она сама их плодит!
— То есть как это — сама?
— Обыкновенно, — вздохнул он. — Ты вспомни историю. Когда русские впервые явились в Сибирь, они сразу же крестили язычников. И дали им взамен идолов Единого Истинного Бога! Ну, а потом пришла советская власть — и от Бога напрочь отреклась. И азиаты опять вернулись к идолам.
