На четвертый день все изменилось. Я почувствовала, что крепче, сильнее и быстрее смертных. Мои кости не ломались от ужасающих ударов о стену, а руки с легкостью отшвыривали здоровых мужиков на большие расстояния. Именно тогда к нам присоединились остальные грехи. Именно тогда я осознала, что больше не человек. Лишь частично я сохранила в себе Викторию, но все больше места отвоевывала Война.
– Девчонки, я хочу к родителям. Они и так месяц меня не видели, – неожиданно для всадников заявила за завтраком.
– Ты с ними вчера по скайпу общалась. Этого достаточно, – отмахнулась Вера, зажевывая яичницу.
Надя к этому моменту уже уплетала десерт из корзинок со взбитыми сливками и в разговор не лезла, ибо рот был набит, а розовые щеки все были в остатках сливок. Люба же просто не считала нужным вмешиваться, пока наша Чума не выскажется.
– Я хочу увидеть их в живую. Разве это так проблематично? – настаивала на своем, отложив вилку.
– Проблематично. Ты всего месяц тренируешься и считаешь, что готова к сражению? Да тебя схватит первый же отряд пернатых, – продолжила Вера, тоже отложив вилку.
– Семь грехов, значит, летают по залу, а рядовые ангелы схватят? Помнится, кто-то сказал мне, что я прирожденный воин и являюсь лучшим бойцом из четырех всадников. Кто бы это мог быть? – я не собиралась сдаваться.
Девчонки сами сказали, что высшие будут опасаться вступать в бой при смертных, значит, именно места с большим скоплением людей подходят для сражений больше всего.
– Ты не готова, – припечатала Вера. – Ты все еще не контролируешь свою силу. Что будешь делать, когда спалишь целый район с людьми? К тому же ангелы не твои грехи. Парней ты не воспринимаешь врагами, даже сражаясь с ними. Неизвестно, как поведешь себя, наткнувшись на группу небесных солдат.
– Вера, я хочу увидеть родителей и выйти в город. Точка.
Я не стала говорить о том, что моя привязанность к миру смертных гораздо глубже, чем их. Для девочек этот мир изначально был лишь прикрытием и местом, где можно заниматься любимым делом, но они никогда не были его частью. А я была. На протяжении двадцати трех лет я была смертной, обычной девчонкой, что прошла детство, подростковый возраст и юность как обычный, слабый человек. Я не могла также просто отказаться от встречь с родителями или возможности стать дипломатом.
Конечно, все изменилось, и я отлично это понимаю, но мы пришли сюда, чтобы жить. Если находиться в постоянном страхе, скрываться и строить бункеры, то такая свобода ни чуть не лучше темницы. Та же клетка, только собственноручно построенная. В сложившейся ситуации выход только один: отстоять свое право на жизнь и свободную волю. Без сражений это невозможно.
После моего категоричного заявления Чума промолчала. Просто поджала губы и вернулась к остывшему завтраку. Надя и Люба не вмешивались. Их молчание было своеобразным согласием. Пусть они не одобряли мое решение, но и останавливать не планировали. За это я была благодарна.
Уже через два часа грехи привезли меня к коттеджу. Выходной день, и родители были загородом. Встретили меня радостно и с объятиями. Весь день я провела в разговорах, улыбках и теплоте родительской любви. Уезжать не хотелось, но я решила, что на сегодня хватит. Мама с папой пытались оставить меня с ночевкой, но я настояла на отъезде. Все же подвергать родителей опасности совершенно не хотелось.
– Поверни в сторону города, Луксор, – я сидела на пассажирском месте в Порше и смотрела на пролетающие лесные пейзажи.
– Но особняк в другой стороне, – нахмурился гнев, предчувствуя неладное. И не зря.
– Сегодня я ночую в городе.
– Но зачем тебе это, Ви?
– Я не собираюсь постоянно прятаться. Если тетраморфы хотят отправить меня под трон Ио, пусть приходят. Многолюдный город будет им лучшей преградой, нежели охраняемый поселок в глуши.
Больше блондин ничего не спрашивал. Просто направил машину по трассе в сторону города. Когда мы проезжали мимо знакомых бутиков, я попросила Похоть припарковаться. Именно в этом обувном магазине Костя купил мне кроссовки. Я просто не смогла пройти мимо. Однако я не хотела, чтобы были свидетели моей маленькой слабости.
Я обошла Порше и наклонилась к открытому боковому окну.
– Езжайте на квартиру. Я сама доберусь.
– Может, нам лучше быть поблизости? – ненавязчиво предложил Луксор. Он явно переживал за мою безопасность.
– Нет, – категоричный отказ. Я хотела побыть одна. Даже незаметные грехи сейчас раздражали меня.
Пхоть кивнул, и Порше отъехало со стоянки, как и черный бус. Только когда обе машины скрылись из виду, я направилась в магазин. Все было таким же, как и в прошлый раз, но при этом кардинально отличалось. Не было веселого подначивания, не было попыток утилизировать моих зомби-зайцев и не было самого важного. Не было его. Кроссовки на полочках казались не такими модными и какими-то блеклыми. Даже та самая модель, что сейчас была на мне, не нравилась совершенно. Будто с потерей Кости потерялась вся красота этого сумасшедшего мира.
Никогда не думала, что краски миру придает близкий по духу человек, пусть он и ангел, а не сама жизнь. Это открытие расстроило меня. Вся серость окружающего мира давила на меня, а этот поблекший обувной магазин вызывал лишь одно желание – уйти. Я не стала противиться своим инстинктам и просто вышла, игнорируя консультанта, что предлагал свою помощь в выборе.
На улице не стало легче. Наоборот. Пустота сковала по рукам и ногам. Вокруг были десятки людей: они толпились у витрин, у пешеходного перехода и сновали по улицам, но я видела лишь пустоту. Город, наполненный шумом от машин, голосами тысячи глоток и слоганами из реклам на светодиодных экранах казался мне самым одиноким местом во всем мире. Парадокс.
Всего одно существо превращало витрины в световое шоу, а прохожих в занимательных личностей. Обычные кроссовки в его руках выглядели хрустальными туфельками, а пешеходный переход веселой полосатой зеброй, что ведет в мир красок и звуков.
Все это страшное осознание легло на мои плечи тяжелым грузом, буквально свалив с ног. Я сползла по пыльной стене, спрятав голову между колен. Жизнь будто выкачали из меня, не было сил даже встать. И когда я уже собиралась просто разлечься прямо под этим ненавистным магазином, до меня долетел обрывок фразы. Кто-то выходил из соседнего павильона, на котором висела вывеска «Ремонт обуви».
– …бо за работу. Вы буквально воскресили эти та…
Дверь за вышедшим закрылась и оборвала фразу на середине, однако этого было достаточно, чтобы я узнала говорившего и вскочила на ноги. В голову вновь ворвались звуки и голоса, ветрины снова светились, а фигура по ту сторону стекла у прилавка вернула меня к жизни. Там стоял Костя. Он бережно принимал в руки пару розовых тапок-зайцев. Они все были в заплатках, с новыми пришитыми ушами и бусинками глазками, но это были мои любимые тапочки.
– Не выкинул, – выдохнула, ощущая ком в горле и влажные дорожки на щеках.
