– Она вернется, не пройдет и месяца. – Я стараюсь говорить спокойно.
Не стоит здесь задерживаться. Если мы уйдем прямо сейчас – наш план сработает. Лолы не видно, Джордж и Мартина тоже. Мы пишем всем, что уходим. Генри предлагает пойти пешком: здесь не больше получаса, а если устанем, возьмем такси. Ночь жаркая. На улице полно людей. Я люблю центр города в это время. Терпеть не могу его днем, когда воздух серый, а от бетона исходит жар. По улицам мы идем молча, нам обоим неловко. Я решила положить конец его мучениям:
– Генри, ничего такого не произошло. Я просто помогла тебе. Хватит смущаться из-за такой мелочи.
Начинаю вдруг объяснять, каково это – видеть безжизненное тело брата.
– После такого все остальное кажется неважным. Ну, такие вот мелочи.
– Я не согласен.
– Но ты не знаешь того, что знаю я.
– Любовь и секс – это не мелочи. И мне не обязательно знать, как выглядит погибший человек, чтобы быть уверенным в своей правоте.
Мы срезаем угол, идем через парк. На газонах работают поливалки, и мы останавливаемся у одной из них, держим ноги под теплыми струями воды. Генри указывает на фонарь и мотыльков, летающих вокруг него.
– Почему они себя так ведут?
Глядя на золотистый вихрь вокруг фонаря, я рассказываю ему о фототаксисе.
– Фототаксис – это когда что-то двигается по направлению или, наоборот, от источника света. У мотыльков положительный фототаксис – они летят на свет.
Смотрю на Генри, пока он наблюдает за мотыльком. Лицо его усыпано веснушками, и не только лицо – они бегут по шее, исчезая за воротником.
– Никто точно не знает, – продолжаю я, – но говорят, что мотыльки ориентируются по ночному небу. Летят к небесным светилам.
– Но ведь они летают вокруг фонаря, – не понимает он.
– Луна – их путеводный свет. Просто до нее мотылькам не долететь, а когда они видят яркий свет – принимают его за свою цель.
– До луны далеко…
– Ну да. Только они об этом не знают.
Мы долго сидим на траве, наблюдаем за мотыльками. Генри замечает рисунок струящийся воды на траве, пение черного дрозда, тени зданий. Будто берет частички мира и показывает их мне: «Видишь, как красиво?»
Мы добираемся до магазина к двум часам ночи. Джордж, Мартин и Лола приехали раньше нас на такси. Ребята разговаривали в читальном саду. Лола уснула на диване. Джордж рассказывает, что Хироко не понравилась просьба Лолы остаться.
– И Лола залила свое горе, – заключает Мартин.
Мы не будим ее, я просто ставлю рядом стакан воды.
Генри снова стелет нам на полу. Сначала я хотела было уехать домой – перед глазами стояла Эми, возвращающаяся к Генри. Но в конце концов пишу Роуз, что останусь в магазине. Она присылает в ответ подмигивающий смайлик. Вот уж кто разочаруется, когда Эми и Генри снова начнут встречаться, да и мне будет невесело. Но пока я рада возможности проболтать с Генри всю ночь. Рада самому книжному, который, как оказалось, не вечен. Я решила провести как можно больше времени с Генри и магазином, пока они у меня есть.
Мы прислушиваемся к ночным звукам.
– А помнишь, твой папа говорил нам, что здесь есть привидения? – спрашиваю я Генри.
– Ну да, он говорил, что призраки живут в старых книгах.
– Ты в них веришь?
– Не то чтобы. «Есть многое на свете, друг Горацио, чего и не снилось нашим мудрецам»
[33].
– Гамлет?
– Молодец! – хвалит меня Генри.
– Это подчеркнуто в библиотечном экземпляре.
– Значит, в этом что-то есть.
– Ты знаешь, я вижу Кэла. Это галлюцинация, но он кажется настоящим. Даже жвачкой пахнет.
– Разве такое возможно?..
– Можно испытывать обонятельные и слуховые галлюцинации.
– А ты уверена, что он не призрак? Никогда не думала об этом?
– Я знаю, что это просто мое воображение. Но иногда надеюсь, что все вдруг окажется не так. Бывает, идет по телевизору его любимый сериал, и мне становится очень грустно, ведь он так и не узнает, чем все закончилось. А будь он призраком, досмотрел бы хоть «Игру престолов».
– Может, там, где он сейчас, «Игру престолов» показывают постоянно.
– Нам приходится выдумывать небылицы. Мы не можем себе представить, что значит не существовать.
Я придвигаюсь ближе к Генри. Он подставляет руку, чтобы я могла лечь, и все эти мысли уже не так пугают.
– Ты теплая.
– Ночь сегодня теплая….
– Кэл верил в призраков, – возвращается Генри к нашей теме.
– Кэл много во что верил, – отвечаю я, и он смеется. Наверное, вспомнил наши домашние ужины по воскресеньям.
– Он обожал морочить мне голову своими теориями времени, – улыбается Генри. – Вроде растущего блока Вселенной. До сих пор ничего в этом не понимаю.
– Теория о растущем блоке Вселенной утверждает, что прошлое и настоящее происходят одновременно, а будущее лишь возможно, – вспоминаю слова Кэла.
Тогда он только прочел книгу «Возникновение объектов» Брэдфорда Скоу. Читателю предлагалось представить время как еще одно измерение наподобие пространства, а потом посмотреть на Вселенную сверху, как бы выйдя за ее пределы. Если кому-то это удастся, он увидит все события своей жизни, как если бы это были предметы в пространстве.
– Ты думаешь, это правда? – спрашивает Генри.
– Я никогда не выходила за пределы Вселенной, не могу ничего утверждать.
Кэл в это верил. По крайней мере, мысль ему нравилась. «Вот смотри, – сказал он тогда. – Дом, в котором мы сейчас находимся, не перестанет существовать только потому, что мы отсюда уйдем. Вот так же и прошлое будет всегда».
– Идея красивая, – задумчиво говорю я.
Некоторое время мы молчим, потом Генри спрашивает:
– Значит, если мы выберемся за пределы Вселенной, сможем увидеть будущее?
Я предлагаю заглянуть в ту книгу и выяснить. Но Генри зевает и качает головой:
– Если мое будущее уже где-то существует, я ничего не хочу о нем знать. Пусть мне кажется, что я сам строю свою жизнь.
Я тоже хочу быть хозяйкой своей судьбы. Еще хочу прикоснуться к шраму, который только что заметила у Генри на подбородке. Хочу снова поцеловать его, теперь уже без повода. Наверное, возвращаясь в город, я знала, что эта минута настанет. Минута, когда тоска по Кэлу отступит, а чувства к Генри вернутся.
– Если наши жизни предопределены, – продолжает Генри, – тогда кто их предопределяет? Кто-то же все спланировал! Разве это возможно? Население Земли – семь миллиардов человек! Нет, не логично.
