– Она всегда была грубовата.
– Неправда. Она была забавной и умной. Местами слишком правильной, да, все эти конспекты на уроках, учебники, расставленные в шкафчике в алфавитном порядке… Но у каждого свои заморочки, а ее мне помогали. До сих пор где-то валяются конспекты, которые она писала для меня, когда я болел, помнишь? Все аккуратно подписаны…
– А ты вообще о ком? – перебивает меня Лола.
Указываю на столик, где уже никого нет. Она мне приснилась, что ли?
– О Рэйчел.
– А я об Эми, – говорит она, заметно волнуясь. – Дело плохо.
– Насколько плохо?
– Плохо. Очень плохо. Крайне плохо.
В пятом классе Лола свалилась с дерева, и мы спросили, больно ли ей. Она ответила: немножко, хотя нога была сломана в трех местах. Такая у нее черта характера – преуменьшать.
– Пожалуйста, давай только быстро и не больно, – прошу я.
Зажмурив глаза, она произносит:
– Эми-с-Грегом-Смитом.
Смысл скороговорки мне понятен не сразу, пытаюсь вычленить отдельные слова.
– Эми с Грегом-Смитом? – повторяю я. – А под «с» что подразумевается?..
– Держатся за руки, целуются. В другом конце бара.
Здесь что-то не сходится. Грег Смит – один из тех парней, кто может для смеха спрятать чью-то одежду и полотенце, а потом выложить в фейсбук фото бедняги, который просит помощи у учителя. Он не может нравиться Эми!
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно интересуется Лола.
– Будто у меня ампутировали все органы.
– Хорошо, что не принимаешь близко к сердцу, – вздыхает она. – Мне выступать. Не напивайся. – Она предостерегающе поднимает указательный палец. – Люблю тебя любого, но когда выпьешь, становишься идиотом.
Это чистая правда. Однако повод быть идиотом как никогда подходящий.
По мнению Джордж, неудачные дни имеют свойство становиться еще хуже. Провал имеет такую инерцию, которая удаче даже не снилась.
Я продираюсь сквозь толпу к бару. И там снова сталкиваюсь с Рэйчел. У меня появляется надежда, что мой несчастный вид заставит ее сжалиться и прекратить этот глупый спор.
– Неделя у меня какая-то неудачная, – говорю. – Все крайне плохо.
– Генри, меня это не интересует, – произносит она и уходит к сцене.
– Это и есть та девушка? – спрашивает Катя, которая работает за барной стойкой.
В тот год, когда уехала Рэйчел, я давал Кате уроки английского – она все о нас знает.
– Это Рэйчел, моя бывшая подруга.
– В которую ты тайно влюблен?
– Да не влюблен я в нее.
– Если ты не влюблен в девушку, то не стал бы постоянно говорить о ней. А у тебя просто рот не закрывался – Рэйчел да Рэйчел.
– Я люблю ее. Но я не влюблен в нее, – поясняю я, быстро отхлебывая пиво.
В этот момент мне больше всего на свете хочется просто наблюдать за своей жизнью со стороны.
Видеть плохое, но не чувствовать его. Я заказываю еще пива и еще, потому что туман, расползающийся у меня под кожей, гораздо приятнее реальности.
Я почувствовал себя более-менее сносно, пока, повернувшись влево, не увидел Эми и Грега. Взявшись за руки, они сидят рядышком на старых сдвинутых пластиковых стульях. Она выглядит счастливой. Смеется и смотрит на него так, как смотрела на меня в тот первый вечер. Сосредоточена на нем одном. Хохочет. Наклоняется ближе. Она прекрасно выглядит: рыжие волосы струятся по длинному зеленому платью. Этот подонок тоже великолепен: зубы сияют, волосы блестят. Смотрю на себя в барное зеркало: я ему, конечно, не соперник. На мне одежда двухдневной свежести: джинсы и майка с надписью «Любовь – это адский пес»
[21].
– Ты только посмотри на них, – говорю я Кате.
– Шекспир, эта девушка не для тебя.
– Мы родственные души, – возражаю я.
– В таком случае твоя душа меня беспокоит, – заключает она и возвращается к посетителям.
Я не раз слышал, что Эми мне не подходит. Рэйчел, естественно, она никогда не нравилась. Джордж терпеть не может Эми за то, что она появляется в книжном, когда ей одиноко, и исчезает, когда у нее кто-то есть. На самом деле все не так. Эми не может без меня, как и я не могу без нее. Я всегда принимал ее, когда она возвращалась. И буду принимать. Могу обещать себе обратное, но, когда она стоит на пороге, я обо всем забываю. Эми предназначена мне судьбой. Мне, а не какому-то болвану.
Пока пробираюсь к ним сквозь толпу, думаю, что бы такого сказать Эми. Слова, способные вернуть ее, существуют, надо только расставить их в нужном порядке. И вот я, покачиваясь, стою перед ними некоторое время. Тычу пальцем на их сплетенные руки.
– Это очень… настораживает. Он – это Грег Смит.
– Генри. – Она встает, не отпуская Грега, так что поднимает и его. Стоят передо мной одним целым, а ведь неделю назад одним целым были Эми и я.
– Ничего не понимаю. Он же идиот. Ты только посмотри на него.
Говорю и сам смотрю на него. Долго и внимательно изучаю Грега Смита. Он красив. Хорошо одет. Ему не пришлось бы занимать у своей девушки недостающую сотню долларов, чтобы купить билет в кругосветку. Спорим, сегодня он угощает ее. Грег будет учиться в университете на юридическом. Его жизненные планы не менее блестящи, чем его зубы.
Пока стою, в голове крутятся разные мысли. Эми, наверное, терпеть не может валяться в обнимку на полу книжного. И тут вспоминаю, как я в костюме с чужого плеча перед выпускным заезжаю за Эми на микроавтобусе нашего магазина. Она тогда сказала, что это не важно, но, наверное, все-таки важно. Возможно, поэтому она то уходит, то возвращается – все еще любит меня, но я разгильдяй. Мне нужно стать серьезнее. Сделать хорошую прическу и спланировать свою жизнь.
– Мы продаем книжный, – говорю я ей. – Когда вернемся с тобой из поездки, я найду отдельное жилье и съеду.
– Вы никуда не едете, – возражает Грег.
– Ну почему же. Я еду. И хочу, чтобы ты, Эми, поехала со мной.
Возможно, это игра света. Но нет, вряд ли. На секунду в глазах Эми мелькает сомнение. И тут меня осеняет: она вернется, если я изменюсь. Грег толкает меня – легонько, но этого достаточно, и я падаю назад, а толпа расступается. Лежа на полу, смотрю вверх, на Эми, а она грустно смотрит вниз на меня.
Я зажмуриваюсь, пытаясь встать, и чувствую, как меня поднимают чьи-то руки. Мне кажется, это она помогает мне, но, когда открываю глаза, вижу Рэйчел.
– Хочешь, чтобы она вернулась? – спрашивает она. – Тогда не будь посмешищем.
