Я не знаю почему, но «духи» традиционно не любят пользоваться ручными гранатами. При этом они с удовольствием используют советский гранатомет «РПГ-7», добытый всеми правдами и неправдами, заряжают в него китайские осколочные гранаты.
Наша военная промышленность гранаты к «РПГ-7» тогда выпускала только бронебойные, которые в условиях пешего боя вообще были ни к селу ни к городу. Но китайцы, а кроме них разные арабские страны и Турция, производили осколочные, хотя сами нашими гранатометами не пользовались. Им СССР такой вид оружия не поставлял.
Но в этом бою «РПГ-7» не стреляли. Слышались только взрывы ручных гранат. Это значило, что их бросали со сравнительно небольшой дистанции бойцы двух взводов, оставленных мной в прикрытие тыла. Потом в упор угостили «духов» автоматными очередями. Даже если каждый из бойцов выпустил всего по одному магазину, это было тысяча восемьсот патронов. Любому их противнику наверняка досталось по пуле, не говоря уже об осколках гранат.
Но бойцы основной части роты, скорее всего, не прислушивались к тому, что происходило за их спинами. Перед ними стояла своя задача, и ее следовало выполнять.
«Духи», конечно, имели возможность отступить в глубину главного ущелья, поскольку оно, в отличие от бокового, не было тупиковым. Но тогда взвод военной разведки оказался бы разблокированным. То есть мы свою задачу выполнили бы, смогли бы соединиться с разведчиками и отступить.
«Духи» упирались долго. Вплоть до того момента, когда мы всем составом роты пошли в рукопашный бой. С другой стороны на противника набросились военные разведчики.
Одновременно стихли звуки боя у нас за спиной.
Ко мне прибежал с докладом ефрейтор.
– Товарищ майор, отряд «духов» в составе сотни с небольшим человек практически полностью уничтожен. Если некоторые и смогли отступить, то никак не больше десятка…
– Нормально отработали, – оценил я. – Возвращайся к своим. Пусть дальше держат тылы. На случай, если к «духам» еще один отряд подойдет…
Ефрейтор тут же пустился в обратный путь. Он бежал уверенно, не спотыкался в темноте о камни. А с «духами» впереди, которые так и не дождались подкрепления, было быстро покончено.
– Не догонять! – дал я команду, понимая, что часть бойцов противника все равно отступит вверх по ущелью.
Главное, чтобы они хорошо умели бегать и потом не надумали нас преследовать…
* * *
Офицерским взводом военной разведки командовал тоже майор. Он быстро нашел меня, козырнул, представился, пожал руку и поблагодарил за помощь. За его спиной четверо офицеров несли кого-то на плащ-палатке. Я подошел. Это был старший сержант Жеребякин, вся грудь которого была разворочена автоматной очередью и обильно залита кровью. Но главное состояло в том, что он был жив. Молодой организм никак не желал смиряться со случившимся, боролся и с болью, и с потерей крови. Военные разведчики уже перевязали старшего сержанта. Они просто разрезали на нем куртку. Но кровь уже пропитала все бинтовые повязки.
– «Духи» хотели в наше ущелье по боковым скалам пробраться, чтобы нас сверху расстрелять, – объяснил мне майор военной разведки. – Мы, естественно, за этим местом по мере сил присматривали, но темнота мешала полному контролю. А за спиной у «духов» ваш старший сержант шел. Он без автомата был и потому из ракетницы выстрелил. Сразу «духов» высветил. Мы их, не сомневаясь, перебили, но они успели в старшего сержанта несколько очередей дать. Мы на скалы забрались. Старший сержант успел объяснить нам ситуацию и свою ракетницу с ракетами передал. У нас уже к тому времени они закончились. Мы ими иногда постреливали, чтобы «духов» в ущелье высветить. Иначе они могли бы вплотную подобраться и просто количеством нас задавить. Хороший у вас боец, – майор положил руку на перевязанное плечо Жеребякина. – Я обязательно отмечу его в рапорте и напишу представление к награде. Сейчас главное – в госпиталь его доставить, не опоздать. Ранения тяжелые…
– Выходим из ущелья! – дал я приказ своей роте, повернулся к майору и спросил: – У вас связь со штабом есть?
– Была. Устойчивая.
– Надо вертолет вызвать. Раненых вывезти и документы ваши отправить.
– Да. Я сейчас… Гавриленко! – позвал майор долговязого и сильно сутулого лейтенанта с рацией в рюкзаке за спиной. – Выходи на связь с командованием.
– Есть выйти на связь! – Лейтенант тут же снял с плеч лямки рюкзака, вытащил из бокового кармашка моток провода и протянул его офицеру, стоявшему рядом с ним.
Тот тут же начал разматывать и растягивать антенну.
Рюкзак был специальным, имел застежки особого вида. После их открытия обнажилась и сама рация, и гарнитура, приданная ей, – наушники с микрофоном и обычная телефонная трубка, как у стационарного аппарата.
Лейтенант надел наушники на свою не слишком крупную голову и проговорил:
– «Семьсот двадцать первый» вызывает «сто девяносто шестого»…
Я отвлекся, чтобы дать несколько распоряжений командирам взводов своей роты, и повернулся к лейтенанту, когда тот заявил:
– Товарищ майор! Командующий на линии…
Если сам командующий сидел на узле связи, дожидался разговора со взводом, значит, разведчики и в самом деле несли важнейшую информацию.
Командир офицерского взвода военной разведки взял в руки трубку, протянутую ему, и жестом приказал лейтенанту снять с головы наушники. Мне было, понятное дело, слышно только то, что говорил майор. Он сообщил командующему о том, что моя разведрота деблокировала его взвод и в настоящий момент мы выходим к «воротам» ущелья на склон главного хребта. Майор предположил, что противник постарается всеми наличными силами заблокировать наше передвижение, поэтому попросил прислать вертолет, который должен будет забрать документы и тяжелых раненых, не способных передвигаться.
Завершив разговор, майор вернул трубку радисту, повернулся ко мне и сказал:
– К нам на всякий случай три вертолета вышлют – транспортник и два штурмовика охраны. В штабе боятся, что документы потеряются. Если «духи» вертолет подстрелят, майор, запомни, меня следует обязательно к командующему вместе с головой доставить. Документы я смотрел, они у меня в памяти… Ладно! Выходим из ущелья в темпе… Командующий приказал поторопиться, чтобы не держать вертолеты на виду у противника, иначе за ними начнется большая охота.
К выходу из ущелья мы шли еще быстрее, чем к месту боя. По пути сняли свое тыловое охранение.
Командиры взводов выглядели довольными. Их солдаты были из пополнения, присланного к нам перед штурмом укреплений. Я только теперь понял, что у этих ребят случился первый в жизни настоящий бой. Солдаты, как и их командиры, были еще не обстреляны и только недавно прибыли в Афганистан. В каждом из двух взводов было по одному убитому, имелись и ранения, но только легкие. Бойцы, получившие их, даже строй не пожелали покинуть. Победа в скоротечном бою воодушевила мальчишек, придала им стойкости, мужественности.
