– Они теперь уже не имеют значения, их фамилии. Это были
мошенники, совершенно вымышленные персонажи.
– Подождите, – перебил капитан, – то есть вы по предложению
незнакомых людей написали расписку, что взяли деньги, но денег не брали? Какая
сумма?
– Пятьдесят тысяч долларов. Послушайте, как вас зовут, я
забыла…
– Андрей Михайлович.
– Так вот, Андрей Михайлович, вы меня извините, но не надо
делать из меня идиотку. Все выглядело очень солидно.
– Вы видели какие-нибудь документы этих людей, фирмы или как
там – акционерного общества?
– Ну разумеется. Меня оформили на работу, я написала
заявление, заполнила анкету, наконец, мне был выплачен аванс, пятьсот долларов.
Моя зарплата на первых порах должна была составлять полторы тысячи. Так вот,
меня оформили на работу и тут же выплатили аванс. И только после этого я
написала расписку. Вы поймите, это была чистая формальность. Мне объяснили, что
никто никогда этих денег с меня не потребует. А я к этому моменту была
настолько измотана поисками работы, дошла до точки, как говорится… Вы знаете,
что такое для человека моего уровня, с моим образованием, с моим
профессионализмом…
– Ну хорошо, – не выдержал капитан, – а какие-нибудь бумаги
у вас сохранились?
– Нет. Все взял Никита. Была копия расписки, анкета, там
много было бумаг. Не перебивайте меня, теперь я перехожу к главному. Через
несколько дней мне позвонили и потребовали вернуть долг, в самых грубых
выражениях. Я, разумеется, тут же попыталась связаться с теми людьми, но они
исчезли. Их телефоны не отвечали. У меня было два номера мобильных телефонов, и
там просто произносился стандартный текст: «Абонент временно недоступен». А
угрозы продолжались. Это был такой кошмар, я не могу вам передать… Люди на
джипе стали преследовать мою дочь.
– Вы пробовали обращаться в милицию?
– Нет, конечно.
– Почему?
– Вы, честное слово, задаете наивные вопросы. Ну кто же в
наше время обращается в милицию? Там ведь сидят такие же бандиты.
– Спасибо на добром слове, – усмехнулся капитан.
– Нет, ну вас я не имею в виду. Просто всем известно… Нам с
Машей пришлось такое пережить… Записки с угрозами, бесконечные звонки. Они даже
приходили домой. Вы бы видели этих людей!
– А записки сохранились?
– Их тоже забрал Никита. Мне больше не к кому было
обратиться. Все-таки Маша – его дочь. И вы знаете, ему удалось довольно быстро
все уладить. Во всяком случае, нас с Машей оставили в покое.
– Каким же образом он все уладил?
– Понятия не имею. Ну, разумеется, мне пришлось выслушать от
него массу неприятных слов, и сначала он ничего не обещал, а потом, буквально
через несколько дней, позвонил и сказал, что все нормально.
– И вы не поинтересовались, как ему удалось решить проблему?
– Конечно, поинтересовалась. А как же?! Я ведь прекрасно
понимаю, что такой суммы у него тоже нет. Но он не стал ничего объяснять. А
потом улетел в Анталью. Сказал, что на неделю. После этого я его не видела.
– Подождите, как в Анталью? Когда? В прихожей хлопнула дверь,
и через минуту на пороге гостиной появилась девочка лет двенадцати. Капитан
никогда не видел живого Ракитина, но тут же заметил, что Маша удивительно
похожа на отца. Тонкое, чуть вытянутое лицо, светлые волосы, большие серые
глаза.
Широкий джинсовый комбинезон был велик ей размера на четыре
и довольно нелепо выглядел на тоненькой фигурке. Огромные полосатые «платформы»
напоминали копытца. Капитан машинально отметил про себя, что нынешняя
подростковая мода – как они себя называют? рэперы? рейверы? – совершенно дикая
какая-то, особенно, когда все эти огромные грубые вещи надевает на себя
тоненькая, хрупкая девочка.
– Куда в ботинках? – деловито спросила Галина. – Иди надень
тапочки, вымой руки и согрей себе суп.
– Здравствуй, мамочка, – Маша скинула ботинки, вошла и
уселась в кресло, – добрый день, – кивнула она Леонтьеву, окинув его быстрым
внимательным взглядом из-под длинной челки.
– Маша, я кому сказала? Нечего здесь сидеть. Это из милиции
пришли. Разговор не для тебя. Иди мой руки, ешь и садись за уроки.
– Хорошо, мам, сейчас. Вы по поводу папы? – обратилась она к
капитану.
– Да. Меня зовут Андрей Михайлович.
– Очень приятно. Маша Ракитина, – слабо улыбнулась девочка,
– вы все-таки пытаетесь расследовать это дело?
– Маша! – повысила голос Галина. – Ты мешаешь, иди.
– Простите, Галина Ивановна, если не возражаете, я бы с
Машей тоже хотел поговорить, – вмешался капитан.
– Хорошо, потом. Позже, – раздраженно махнула рукой Галина.
– Сначала я должна все рассказать. Ребенка вообще не стоит в это впутывать.
Хватит с нее. Так вот, он улетел в Анталью. Это было совершенно неожиданно…
– Значит, вы из милиции? – задумчиво спросила Маша, когда в
долгом возбужденном монологе Галины наметилась небольшая пауза.
– Да, – кивнул Леонтьев.
– А можно посмотреть ваши документы?
– Маша! – отчаянно выкрикнула Галина. – Выйди сейчас же! Как
ты себя ведешь?
– Она ведет себя совершенно правильно, – улыбнулся капитан и
протянул Маше удостоверение.
– Спасибо, Андрей Михайлович, – девочка внимательно изучила
документ и вернула его Леонтьеву. – Все говорят, что это был несчастный случай.
– Пока нет полной ясности.
– Ее и не будет.
– Нет, ну это невозможно! – взорвалась Галина. – Куда ты
лезешь? Ну куда? У нас взрослый, серьезный разговор…
Маша ничего не ответила, продолжала сидеть и смотреть на
капитана. По ее лицу было видно, что сейчас она пытается принять какое-то очень
важное решение.
Наконец, не сказав ни слова, она встала, вышла из гостиной,
вернулась через несколько минут и протянула Леонтьеву большой плотный конверт.
– Вот, посмотрите.
Капитан вытащил тонкую пачку цветных фотографий. В
нескольких ракурсах был заснят черный джип, трое накачанных типичных «братков»
рядом с машиной. Было похоже, что кадры делались скрытой камерой, однако
снимавший постарался, чтобы четко просматривались лица людей.
На последних двух снимках капитан увидел Галину, а рядом с
ней пожилого полного мужчину. Крупное, благообразное лицо, рыжая бородка,
ободок рыжих кудрявых волос вокруг розовой блестящей лысины. Они стояли у
светлого новенького «жигуленка». На одном снимке мужчина, галантно склонившись,
целовал Галине руку. На другом они просто стояли и разговаривали, причем было
ясно, что этот снимок сделан специально, чтобы лицо мужчины запечатлелось
анфас, как можно четче и крупней.
