– Сто грамм псилобицина – это примерно тысяча долларов, –
сказала капитану Леонтьеву эксперт из отдела по борьбе с наркотиками.
"То есть одна пятая гонорара, который получает сегодня
недорогой киллер, – уточнил про себя капитан. Конечно, с киллерами обычно
расплачиваются живой валютой. Но всякое бывает. А если убийца одноразовый, к
тому же сидит на игле, то вполне разумно вручить ему такой вот скромный аванс.
Однако если он и правда одноразовый, то его, вероятно, уже нет на свете. То
есть искать Антосика просто не имеет смысла?
Но, с другой стороны, серьезный профессиональный убийца не
стал бы селиться в соседнем подъезде, а если бы и поселился на некоторое время,
то уж точно не стал бы там держать оружие и наркотики. Впрочем, если учесть,
что на самом деле никаких твердых законов и правил в этой работе не существует
и в конечном счете большинство наемных убийц остаются самоучками, то вся
логическая цепочка рассыпается".
Он понял, почему так взвинчен. Впервые за его недолгий
оперативный век ему пришлось всерьез заниматься совершенно латентным убийством,
жертвой коего стал не бандит и даже не бандитствующий бизнесмен, а самый что ни
на есть мирный, безобидный, очень талантливый человек.
Людей мирных и безобидных редко убивают таким изощренным
способом, с инсценировкой. Для этого существует специальная порода киллеров,
немногочисленная и дорогая. Их называют натуралистами. Они умеют убивать так,
что смерть выглядит естественной и невозможно отыскать никаких признаков
насилия. Их услуги стоят очень дорого…
И Леонтьев так глубоко задумался, что чуть не проехал нужную
станцию, выскочил в закрывающиеся двери и сразу почему-то побежал, хотя вовсе
не опаздывал. Галина Ивановна Ракитина, бывшая жена Никиты Юрьевича, ждала его
у себя дома к половине пятого, а было только четыре. В тихом переулке он сбавил
шаг, заставил себя успокоиться и сосредоточиться на предстоящем разговоре.
Дверь открыла высокая, довольно полная брюнетка. Крупный,
ярко накрашенный рот, выпуклые влажные глаза.
– Его убили, – сообщила она, громко и даже торжественно,
едва капитан переступил порог, – я это знаю совершенно точно.
– Почему вы так думаете? – спросил Леонтьев снял плащ и
повесил на вешалку.
– Тут нечего думать. Проходите. Присаживайтесь. Я вам сейчас
все расскажу.
В квартире была идеальная, стерильная чистота. Ни пылинки.
Было похоже, что здесь совсем недавно прошел евроремонт, мебели мало, но вся
новая, не то чтобы дорогая, однако качественная, удобная, натуральное дерево.
Капитан автоматически отметил про себя, что бывшая жена известного писателя,
женщина одинокая и безработная, отнюдь не бедствует. Ну и ладно, ну и дай ей
Бог.
– Тапочки наденьте, пожалуйста, – спохватилась хозяйка,
когда он шагнул на лаковый светлый пол гостиной.
– Да, конечно, простите, – капитан вернулся в прихожую, снял
ботинки, сунул ноги в мягкие тапки. Их было пар десять, не меньше, в
специальном войлочном мешке, который висел в прихожей.
«Как в музее», – подумал капитан, усаживаясь в бархатное
пестрое кресло у журнального столика.
– Курить у нас нельзя, – предупредила хозяйка, хотя он и не
собирался, сигарет не доставал.
Она уселась напротив, окинула его холодным оценивающим
взглядом, потом глубоко вздохнула, и лицо ее вдруг приобрело весьма печальное,
даже жалобное выражение. В больших выпуклых глазах блеснули слезы.
– Это такое горе… – прошептала она, – вы знаете, мы давно
разведены, но оставались очень близкими людьми.
– Да, понимаю, – кивнул капитан, – скажите, Гадина Ивановна,
когда вы видели Никиту Юрьевича в последний раз?
– Я очень прошу меня не перебивать, – быстрым, одышливым
шепотом произнесла она и подняла полную руку, как будто защищаясь, – сначала я
все вам расскажу, что мне известно, а потом вы будете задавать вопросы. Мне так
удобней.
– Пожалуйста, – кивнул капитан, – я вас слушаю.
– Я профессиональный психолог, знаю два языка, английский и
французский, но не могу найти работу, – начала она, и в голосе ее теперь
звучало нарочитое спокойствие, отдающее внутренней тихой истерикой. – В наше
кошмарное время профессионалы никому не нужны. А у меня ребенок. У вас есть
дети?
– Нет.
– Но вы все равно меня понимаете. Так вот. Я долго мучилась,
пытаясь найти приличную работу, по специальности. Каждый раз неудачно. И вот
три месяца назад мне предложили наконец вариант, который показался вполне
приличным, а главное, надежным и долговременным. Организовывалась фирма, то
есть не фирма, акционерное общество с ограниченной ответственностью. Торговля
недвижимостью. Им, разумеется, был необходим психолог. В принципе психолог всем
необходим, но не все это понимают. Кстати, тот факт, что они это понимали,
вызвал у меня большое доверие. Мне предложили не просто должность. Мне
предложили стать одним из совладельцев, то есть сразу приобрести часть акций,
причем на очень выгодных условиях. Разумеется, у меня не было необходимой
суммы, и быть не могло. Но возник вариант, который показался мне приемлемым, –
она говорила монотонно и как будто спокойно, но, казалось, в любой момент может
разрыдаться.
– Простите, Галина Ивановна, – осторожно перебил ее капитан.
– Я все-таки хотел спросить вас, когда вы в последний раз видели Никиту
Юрьевича?
– Не надо меня сбивать! – истерика почти вырвалась наружу, в
голосе прозвучали визгливые неприятные нотки. – Разве вы не понимаете, как мне
сейчас тяжело? Я места себе не нахожу, у меня такая травма. Прошу вас, дайте
мне все рассказать. А потом уж задавайте ваши вопросы.
– Хорошо, – кивнул капитан, – если вам будет легче… Я вас
слушаю, Галина Ивановна.
– Так вот, мне предложили очень выгодный вариант. Суть
заключалась в том, что вместо денег я просто пишу расписку, будто они взяты
мною в долг у некой другой фирмы, и эта расписка является как бы моим взносом
за часть акций. Мне объяснили, что на самом деле это чистая формальность для
каких-то там официальных инстанций. А расписка представляла собой просто листок
бумаги, даже нотариус ничего не заверял. Причем люди, которые мне это
предложили, внушали доверие. Я все-таки профессиональный психолог и уж как-нибудь
в людях разбираюсь.
– А можно конкретней? Что за люди? Где и как вы с ними
познакомились? Фамилии, телефоны?
– Они позвонили мне сами. Мои данные есть в компьютере фирмы
по трудоустройству.
– То есть никто вам этих людей не рекомендовал?
– Ну, знаете, если ждать рекомендаций, до старости просидишь
без работы, – она возмущенно передернула полными плечами, – в наше время надо
хвататься за каждую возможность. Нельзя зевать и ждать каких-то там
рекомендаций. – Ну хорошо, а фамилии?
