– Господи, Гриша, ты же никогда не был ревнивым, – нервно
усмехнулась Ника, – у тебя что, разыгралась ностальгия по юным страстям? Ты
меня достаточно хорошо изучил, чтобы не ревновать.
– Люблю очень. Потому и ревную. Не смейся, – улыбнулся он в
ответ, и стало ясно, что он окончательно успокоился, – лучше пожалей меня,
видишь, какой я стал дерганый, самому стыдно. Эта предвыборная кампания стоила
мне десяти лет жизни. Я ведь не купил себе пост губернатора, как другие. Я его
заработал, нервами своими, потом и кровью.
«Ну, деньги тоже были вложены немалые, – заметила про себя
Ника, – однако ты об этом не любишь говорить. А кстати, почему? Они ведь не
бандитские у тебя. Ты их тоже заработал, не столько потом и кровью, конечно,
сколько хорошими своими хитрыми мозгами».
– Правда, пора спать. Мне тоже вставать в семь. У меня
завтра дежурство в больнице.
– Дежурство, – проворчал Григорий Петрович, – знала бы ты,
как мне надоели эти твои дежурства. Мы не для того отправили ребенка в
Швейцарию, чтобы ты ринулась работать.
– Мы отправили Митюшу прежде всего для того, чтобы он
получил хорошее образование, а не крутился здесь, среди детей «новых русских».
Это ведь твоя была идея, ты сам убеждал меня, что в Синедольске пока нет школы,
в которую ты бы со спокойной душой отдал сына. При чем здесь моя работа?
Не дождавшись ответа, не сказав больше ни слова, Ника ушла в
ванную. Она терпеть не могла выяснять отношения. Она была человеком уступчивым
и спокойным, однако в последнее время как-то так получалось, что они с мужем
постоянно балансировали на грани конфликта. Слишком много накопилось запретных
тем, которых не стоило касаться в разговорах.
Григория Петровича в последнее время стал все заметней
раздражать трудовой энтузиазм Вероники Сергеевны. Он считал, что у персоны его
уровня супруга работать вовсе не должна. Он надеялся, что в Синедольске,
оторванная от своего родного Института Склифосовского, она угомонится, ее
закружит, наконец, красивая содержательная жизнь политического бомонда.
Десятилетнего сына Митю решено было отправить в Швейцарию, в
закрытую частную школу. Григорий Петрович опасался, что в Синедольске ребенок
не получит достойного образования, станет слабым, капризным, избалованным,
потому что пятерки ему будут ставить только за то, что он губернаторский сын. В
этом Ника была с мужем согласна, хотя по Митюше очень скучала. А вот в том, что
касалось ее работы, никакого согласия между супругами не было.
Когда стало ясно, что Григорий Петрович победит на
губернаторских выборах, Вероника Сергеевна недолго думая предложила главному
врачу краевой больницы свои услуги в качестве рядового хирурга-травматолога.
Больница остро нуждалась в специалистах, персонал
увольнялся, мизерную зарплату регулярно задерживали, не хватало медикаментов,
оборудования, койко-мест. Хирург такого уровня, как Елагина, был бы для
больницы настоящим подарком. К тому же первая леди области вряд ли станет
переживать из-за копеечной зарплаты, которую задерживают. А проблемы с
медикаментами и оборудованием возложит на своего супруга. Губернатор найдет
способ обеспечить больницу всем необходимым. В общем, главный врач сразу загорелся
этой странной идеей не меньше самой Елагиной.
Григорий Петрович категорически возражал, уверял Нику, что
это нелепо и будет воспринято окружающими как совершенный абсурд. Жена хозяина
области не должна вправлять конечности и чинить прошибленные черепа. Ее образ
жизни несовместим с больничной поденщиной. Ей положено присутствовать на
официальных мероприятиях, сопровождать мужа в поездках и на приемах. Ей просто
некогда вкалывать рядовым врачом.
Но Вероника Сергеевна никак не желала становиться типичной
первой леди краевого масштаба. Ей не нравилось заниматься светской
благотворительностью, разъезжать с кортежем, в окружении телохранителей и
административной челяди по детским домам, колониям для малолетних преступников
и интернатам для брошенных стариков, вручать перед телекамерами смущенным
сироткам «Сникерсы» и кукол Барби, гладить несчастных деток по головкам и,
присев на корточки, задавать вопросы: а где, деточка, твоя мама? хорошо ли вас,
ребятки, здесь кормят?
После мучительных семейных споров было решено, что хотя бы
первое время Вероника Сергеевна ограничится двумя рабочими днями в неделю. А
позже, когда кончится сложный период вхождения ее мужа во власть, она станет
работать, как ей хочется.
По вторникам и пятницам с девяти до трех Вероника Сергеевна
вела прием в кабинете заведующего хирургическим отделением. К больнице ее
подвозил шофер. У ворот ставилась дополнительная охрана. По негласному
распоряжению к ней на прием допускались только избранные больные. Новые коллеги
относились к ней с ехидным почтением, словно она была эксцентричной барынькой,
которая повязалась ситцевым платочком и вместе с крестьянами собралась на
полевые работы. Но, несмотря на это, в обществе коллег-врачей ей все-таки было
значительно уютней, чем в компании чиновничьих жен. А главное, она жить не
могла без своей тяжелой неженской работы и боялась потерять квалификацию.
Выйдя из ванной, Ника улеглась в постель с романом Виктора
Годунова. Ей оставалось страниц десять, не больше, и оторваться она не могла.
– Я прошу тебя, убери ты с глаз долой эту несчастную книгу,
– раздраженно прошептал Григорий Петрович и погасил свет.
Глава 4
Детективное агентство «Гарантия» занимало первый этаж
старинного особняка в одном из арбатских переулков. Во дворе за чугунными
воротами стояло в ряд несколько сверкающих иномарок. Егоров сразу заметил, что
дела у агентства идут отлично. Новенькая офисная мебель, оборудование,
компьютеры, факсовые аппараты, лощеные молодые люди в элегантных костюмах.
«Бандиты, – с тоской подумал Иван Павлович, – деньги на всю
эту красоту в наше время могут достать только бандиты. Не надо было сюда
приходить. Запросят столько, что всю жизнь потом буду долги отдавать».
– Добрый день, – улыбнулась ему хорошенькая секретарша, – я
могу вам чем-нибудь помочь?
– Моя жена и двое сыновей попали в секту, – мрачно сообщил
Егоров, – я хочу получить информацию об этой секте.
– Вам кто-то рекомендовал обратиться в наше агентство? Или
вы нашли нас по рекламе?
– Я к вам по рекомендации, – Егоров протянул ей визитку
адвоката, – мне сказали, вы недорого берете за услуги.
– Да, цены у нас мягкие, – улыбнулась секретарша. –
Минуточку, – она сняла телефонную трубку и произнесла певучим сладким голоском:
– Феликс Михайлович, к вам посетитель.
В небольшом уютном кабинете за дубовым старинным столом
сидел пожилой сдобный толстяк с круглой рыжеватой бородкой и аккуратной
глянцево-розовой лысиной в обрамлении рыжих кудряшек. На Егорова пахнуло
дорогим одеколоном.
