Водитель был виден довольно смутно. Ника заметила только,
что он один в салоне, и на голове у него какая-то мятая темная кепочка. Пару
раз Ника оборачивалась, но переднее стекло «жигуля» бликовало. Лицо водителя
оставалось темным пятном.
– Я могу понять твоего Гришку, – продолжала шептать Зинуля
Нике на ухо, – даже его хамский тон по телефону могу понять. Вдруг
действительно это маньяк? Вдруг он напал бы на тебя во время похорон?
Очередная пробка рассосалась, уже подъезжали к
Кропоткинской. Лилового «жигуленка» поблизости не было.
– Дальше куда? – обернувшись, спросил Стасик.
– Второй переулок налево, – ответила Ника, – потом во двор.
– Вероника Сергеевна, мы потом не развернемся. Придется крюк
огромный делать, а там опять пробки.
– Ладно. Я сама дойду. Здесь два шага. Да, вот прямо тут
остановите, я выскочу, – сказала Зинуля, – – будь здорова, госпожа
губернаторша. Будь здорова и счастлива, – она поцеловала Нику, потом, чуть
отстранившись, посмотрела ей в глаза и еле слышно произнесла:
– Это похоже на правду. Я имею в виду маньяка. Все очень
логично и достоверно…
– Простите, можно быстрее? Здесь стоять нельзя, –
раздраженно проворчал Стасик.
– Не исчезай, – тихо ответила Ника, – звони мне иногда. У
тебя ведь есть телефон в Синедольске, а связь у нас односторонняя.
– Хорошо, не исчезну, позвоню как-нибудь, – улыбнулась
Зинуля. – А твой муж действительно молодец. Любит тебя и бережет. Сумел
издалека, из Синедольска, вычислить, что тебе грозит серьезная опасность.
Молодец, Гришаня. Все логично, достоверно, как ворованные строчки из черновиков
твоего отца… – Она накинула на плечо лямку своего потертого рюкзачка, открыла
дверь, выбежала прямо на проезжую часть.
«Мерседес» тут же тронулся. Ника оглянулась и увидела, как
Зинуля быстро пересекает запруженную машинами площадь. Ей надо было пройти два
десятка метров до пешеходного перехода, но она рванула, как обычно, не глядя по
сторонам. «Мерседес» уже свернул в переулок, когда послышался отчаянный визг
тормозов, трель свистка, вой милицейской сирены.
– Остановите! – закричала Ника. – Сию секунду остановите
машину! – Она стала дрожащими руками расстегивать «молнию» куртки, нащупала баллончик
в кармане. Слезы заволокли глаза радужной слепой пеленой.
Стасик резко затормозил. Но не из-за ее криков, а потому,
что впереди просигналила машина ГАИ. Плохо соображая, почти ничего не видя
из-за слез, Ника выпрыгнула из машины, бросилась назад, к площади. Там было
перекрыто движение. Несколько гаишников пытались навести порядок, разогнать
любопытных, которые успели сбиться к кромке тротуара.
– Вот они, сволочи, на иномарках, им человека сбить что муху
прихлопнуть! – кричала какая-то женщина с пакетами.
– Номер запомнил кто-нибудь? – вертел головой кавказец в
спортивном костюме. – Я видел его, гада. Я отлично его разглядел. Черный
«Форд», старая модель… Вот только номер…
– Не черный, темно-синий – И не «Форд», а «Мерседес»! – Ну
конечно! Можно подумать, я «Форд» от «мерса» не отличу! – кипятился кавказец. –
Точно, черный! Первая цифра шесть, МК или МВ…
– Ага, найдут его теперь, как же!
– Иномарка? Вы точно видели, что это была иномарка? –
спросила Ника неизвестно кого, втискиваясь в толпу.
– Да уж конечно, не «жигуленок»! – язвительно выкрикнул
кто-то в ответ. Ника продралась сквозь строй любопытных, и тут же ее схватил за
локоть милиционер.
Женщина, вы куда?
– Пропустите. Я врач!
Зинуля лежала на спине, раскинув руки. Рядом валялся
рюкзачок. Ника опустилась на колени, прижала пальцы к шейной артерии. Пульса не
было. Дыхание рот в рот, непрямой массаж сердца, все это Ника делала автоматически,
ни о чем не думая, повинуясь многолетнему профессиональному инстинкту. Она не
знала, сколько прошло времени. Кто-то принялся ей помогать, ловко, грамотно, и
только чуть позже, когда приехала «Скорая», она заметила, что это был громила
Костик.
* * *
Виктюк дождался звонка уже в аэропорту. Сотовый в его
кармане затренькал в самый неподходящий момент, именно тогда, когда он положил
билет и паспорт на стойку регистрации.
– Все нормалек, – произнес в трубке низкий голос.
– Ну и славно, – улыбнулся Феликс Михайлович.
– А деньги?
– Ну мы же договорились, я вернусь через три дня, и ты все
получишь.
– Надо бы пораньше.
– Ну вот, опять ты, – досадливо поморщился Виктюк. – Не
беспокойся. В понедельник встречаемся где всегда…
– Бабки нужны мне раньше, – упрямо повторила трубка.
– Багаж будете сдавать? – спросила девушка за стойкой.
– Багажа нет, я налегке, – улыбнулся Виктюк девушке и
произнес в трубку, вполголоса:
– Ну подожди, потерпи, неужели тебе не хватит аванса на три
дня?
– Аванс ты мне дал за один заказ, а их было два.
– Ну, второй не считается. Тебе это ничего не стоило, –
Виктюк забрал документы и отошел от стойки, – шучу, не беспокойся, шучу. Все
получишь сполна. Ради такой суммы можно потерпеть несколько дней.
– А если кинешь?
– Как тебе не стыдно? Хоть раз было такое?
– Не было, – согласилась трубка, – и не будет. Ты ведь жить
хочешь…
«Как же они мне надоели», – думал Феликс Михайлович, сидя в
ресторане аэропорта. Рейс задерживали, деться было некуда, и Феликс Михайлович
со скуки съел большую порцию свиного шашлыка, вроде бы неплохого, свежего, но
слишком уж много перцу. Опять стала мучить изжога, и неприятные мысли о лишних
килограммах. Вообще настроение было скверное. Надоели, надоели Феликсу
Михайловичу эти жалкие, жадные людишки. Сколько в них гадости, сколько
напрасных амбиций! Каждый уверен, будто нет никого лучше и ценней в этом мире,
каждый хочет цапнуть, хапнуть
Побольше, раскрывает пасть и норовит схватить не только
сочный свежий кусок, но и руку, которая этот кусок протягивает.
«Воспитывать надо, – размышлял Феликс Михайлович, –
дрессировать. Учить уму-разуму…»
Глава 28
Капитан Леонтьев в который раз набирал номер Елагиной, но
трубку никто не брал. Он решил, что к вечеру Вероника Сергеевна все-таки должна
появиться дома, а сейчас самое время сообщаться с родителями Ракитина.
