Поймал, безнадежно понял Чехлов, все-таки поймал, подлец…
Чехлов постарался наморщить лоб. Слушалось лицо или нет, он уверен не был.
— Хм… Пожалуй… В голову не приходило, но вообще-то… Из Германии писали, из Голландии…
Только в коридоре он отпустил лицо на свободу. Еще одно унижение. Не слишком ли много за последнее время? Нет, надо что-то делать. Что угодно, только не так, как сейчас. Хватит. Что угодно, только не это.
Суки…
Что делать дальше, Чехлов не знал, голова была пустая. Надо было хоть как-то собраться — а как? От полной безнадеги зашел в кино и два часа тупо глядел на экран, где пили, дрались, трахались, грабили банк, после чего снова пили и трахались — кто с кем, он не понял, потому что за действием не следил.
Жена ждала. Он коротко сказал, что ничего не получится, уже решено: первый этаж продан, и с этим ничего не поделаешь. Анна почувствовала, что он не в себе, и в детали не лезла. На сей раз засыпали буднично, каждый носом к своему ночнику. Насколько хватит этой вшивой зарплаты, думал он, если предельно ужаться? Ну на два месяца. Ну на три. А потом? Жена прикоснулась к его локтю, и Чехлов понял, что она готова его утешить, хотя бы помочь сбросить напряг. Но даже тени желания не возникло, ничто не шевельнулось ни внутри, ни снаружи. Он подавленно подумал, что мужик без денег уже наполовину импотент…
К черту! Менять, все менять. Вот только — как?
Суки…
«Жигуленок» нормально завелся и нормально поехал — больше ничего хорошего о нем сказать было нельзя. На лобовом трещина, на правом крыле вмятина, на левом ржавое пятно. Передний бампер извилист, как лекало. Зато шины почему-то были как новые.
Чепурной, поймав его взгляд, подтвердил:
— Новые, новые. И колодки новые. И тормоза проверены. И бак под завязку.
Странно, но Валерка, похоже, жил в старой своей пятиэтажке, по крайней мере «жигуленок» стоял в прежнем дворе. С рестораном, иномаркой, на которой подъехали, и другой иномаркой, с охранниками, это не сочеталось. Или переехал давно, а дряхлую тачку, где стояла, там и бросил?
— Зверь, а не машина, — ухмыльнулся Чепурной, — парни подготовили к новой жизни. Ну что — поехали в офис?
— Если надо…
— А как же! Новую жизнь полагается обмыть. Событие, мать твою. Наконец-то на старости лет трудовую жизнь начинаешь.
— Пора, — мрачновато согласился Чехлов. Он, конечно, понимал, что Валерка развлекается, отводит душу перед тем, как поговорить по сути. Но тут ничего не поделаешь, жизнь такая, мать ее и так, и эдак, и по-всякому. Пару лет назад право развлекаться было у Чехлова, а сейчас перешло к Чепурному. Такая сейчас житуха: у кого деньги, тот и развлекается. Впрочем, Валеркины фокусы Чехлова не напрягали, он и мрачность-то напускал для понта — подыгрывал. Хрен с ним, пусть порезвится. Важно, чтобы с работой помог, остальное переживаемо. Все, что угодно, лишь бы никогда больше не кланяться сладкому короткорукому толстячку, вору, мрази, суке. Самое паскудное из унижений — безрезультатное…
Валеркин офис выглядел впечатляюще: десяток комнат, кабинет с тяжелой мебелью, обеденный зал в теплых тонах и целых две спальни. Зачем они в офисе, Чехлов спрашивать не стал, — спальни лишними нигде не бывают. Начало трудовой жизни обмывали не в зале, а в особой комнатке за кабинетом. Судя по Валеркиным извинениям, харч полагалось считать скромным: рыбка, колбаска, сырок, ваза фруктов и фляжка коньяка.
— Мне еще работать, — объяснил Валерка, — да и тебе небось.
Чокнулись без тоста, закусили.
— Значит, так, — сказал Чепурной, — машину я тебе сдаю в аренду. Платить будешь… ну, допустим, тридцать зеленых в месяц.
— Да ты что, — растерялся Чехлов, — где же я их возьму? Я же сказал: меня уволили.
— За два дня сделаешь, — отмахнулся Чепурной, — на колесах это не деньги. Первый месяц бесплатный, на учебу. Второй тоже бесплатный — практика. Инструктора нанимать не стану, но советами обеспечу. Только слушай, старик, очень внимательно, теперь это твой хлеб.
Чехлов сделал ему приятное: деловито напряг лоб.
— От клиентов не отказывайся, — сказал Чепурной, — какой ни есть, все в кассу. Но очень пьяных не бери, потом машину отмывать — себе дороже. Лучший клиент иностранец, особенно если в Москве впервые: ломи четыре цены, три даст. А вот из соотечественников самое милое дело возить блядей — и не опасно, и платят по-людски. Им цену можешь не называть, сами все знают. Бляди вообще народ правильный: и сами зарабатывают, и другим дают. Черных, в смысле кавказцев, не бойся, но ночью бери только одного, и садится пусть рядом, а не сзади. Самые выгодные концы — в аэропорт. Но учти — там мафия. Туда вези спокойно, а обратного ловить лучше не рискуй: шины порежут. Встань подальше, за автобусной остановкой, там можно. Если дальний конец, в Балашиху, в Зеленоград, особенно ночью — бабки вперед, а то нырнет там в подворотню, ищи потом. Если слишком много сулят, не жадничай, откажись: завезут в глухой двор, а там уже ждут.
— Машина не застрахована? — спросил Чехлов.
— На хрена тебе страховка?
— А разобью?
— Ну и хрен с ней, умерла естественной смертью. В суд на тебя не подам и рэкетиров не пришлю. Но лучше не разбивай, хотя бы год. А через год новую купишь. Ну чего — еще по наперсточку?
Они снова чокнулись. Валерка посмотрел на Чехлова, усмехнулся:
— Ты чего думаешь, мне твои вшивые баксы нужны? Мы их с тобой за вечер пропьем, еще и добавить придется… Я тебя от благодарности избавляю. На общих, так сказать, основаниях… И вот еще: бородку убери сразу. У водилы лицо должно быть неузнаваемое, без примет. На всякий случай — мало ли что…
Он задумался на мгновенье, после вышел в кабинет, громыхнул там ящиком стола и вернулся с маленьким баллончиком аккуратной импортной работы, с удобной выемкой для пальца.
— Держи игрушку, — сказал он, — полезная вещь. Мне ни разу не понадобилась, бог даст, и тебе не пригодится — но уверенности придает.
Чехлов поблагодарил и сунул баллончик в карман. Он решил делать все, как говорит Валерка. Прикалывается — ну и хрен с ним. В любом розыгрыше главное — сохранять серьезный вид. Тебя разыгрывают, и ты разыгрываешь — все нормально. Главное, не лезть в бутылку. Хохмит, валяет дурака — и пусть. Важно, что ниточка не рвется. Ясно было, что Валерка может многое, очень многое — вон ведь офис какой отгрохал! Тут, по крайней мере, есть перспектива, а в других местах не светит ничего. В конце концов, приколы век не длятся: ну, поиграют в эту глупость месяц-другой, все равно, рано или поздно, дойдет и до серьезного разговора.
Они вернулись в кабинет. Чепурной, порывшись в столе, вынул техпаспорт, потом, чуть подумав, достал и права:
— На. Доверенность тебе сделают. А пока, чтоб время не терять… Менты в карточку не вглядываются. Тем более побреешься — будешь на меня похож. Все умные люди похожи.
