Степа глянул с удивлением:
— Как что? Если ложится в систему, так чего же упускать?
— Погоди, — Чемоданов прищурился туповато, как делал всегда, когда надо было выгадать время, — это я понимаю. Но вот система — ты какую систему имеешь в виду?
Видно, вопрос был вовсе нелеп, Степа даже вилку отложил.
— Как какую? Нашу, естественно. Наша контора и так далее.
— У вас что, мафия, что ли, своя? — улыбнулся Чемоданов.
Он уже прикинул Степин вариант и, не вдаваясь в суть, решил, что не стоит. Чужая работа, чужой интерес. Ну деньги, да. Зато в дежурке воля, а там небось от звонка до звонка. Всю жизнь менять. А на хрена? Она и так неплохая. А деньги — что деньги? Два лишних клиента в месяц, вот и деньги.
Степа шутку не принял, сказал серьезно:
— А хоть бы и мафия. Сейчас иначе не проживешь. У всех своя система, от и до.
— Это точно, — сразу согласился Чемоданов — ему не хотелось обижать приятеля. — И у тех вон за столиком тоже система.
Но, видно, Степу здорово задело, он уперся на своем:
— Вот ты говоришь — мафия. Мы какая мафия? Мы мелочь. Мафия там, — он кинул взгляд к потолку. — Вот там мафия! Все схвачено. И законы свои, и прокуроры свои, а посадят, так и тюрьмы свои. Это я понимаю — система! А у нас так, самозащита… Вот мне, например, осенью в Сочи группу везти, двенадцать концертов продано. А как я их повезу? Нет выхода на кассу — нет билетов. А гостиница? А площадки? Значит, все, кто нужен, должны быть в системе. А иначе что — как на охоту, так собак кормить? Все должно быть в системе, от и до. И те вон веселенькие, — он мотнул головой на шлюх, — тоже нужны. Вдруг понадобится мясо, мне их что, у гостиниц отлавливать?
Девки между тем уже сидели с иностранцами, та, что побойчей, записывала телефон. Дожали все-таки!
— Ты чего не пьешь? — спросил вдруг Степа.
— Не тянет сегодня.
— А я бы с удовольствием.
— Ну и давай.
— А машина?
— Доброшу, — сказал Чемоданов, — не проблема.
Степа подозвал официанта, и на столе быстро возник маленький прозрачный графинчик.
— Водки охота, а больше ничего, — сказал Степа, — бывает. Устал, наверное.
Он кинул стопку, поморщился, но закусывать не стал.
— Напряг большой, — словно извинился он, — все время в напряге. Слишком все неопределенно. Наши вот мужики дачи покупают. А я бы лучше фирму поднял. Но с нашей властью сам знаешь — сегодня обещает, а завтра грабанет.
Он снова выпил и опять не закусил.
— Значит, так, — сказал он, — вот тебе координаты, скажешь, от фирмы «Рампа», конкретно от меня. Должность выберешь сам, какую — не важно, все равно платить будем мы.
Чемоданов всунулся было сказать, что в театр не годится никем, но Степа замахал левой рукой — в правой была стопка.
— Ходи и смотри, больше ничего. Главное, понять, развалятся они через месяц или нет. Семьсот в месяц — устроит?
Условия были такие, что язык на отказ не сработал. Чемоданов попросил три дня подумать.
— Идет, — кивнул Степа и принял последнюю, на этот раз основательно заев водку остатками салата. Потом поманил официанта и показал глазами на остатки еды: — Сколько?
— Рублей в восемьдесят, думаю, уложились, — сказал Володя.
Степа достал сотню и жестом усмирил Чемоданова, полезшего было в карман.
Поднялись, Степа поправил галстук и надел пиджак. Обтянутые девки, уже совсем скооперировавшиеся с гостями столицы, заметили это, и та, что уже подходила, почти бегом бросилась к ним, сунула Чемоданову визитную карточку и заспешила назад. Иностранцы, что ли, послали, удивился он. Но, глянув на карточку, удивился еще больше: там значилось «Антонина Егоровна Клюева, менеджер». Он показал карточку Степе:
— Видал? Вот так-то.
— Не выбрасывай, — сказал тот, и лишь по замедленности речи почувствовалось, что водка дошла. — Будут в системе.
Еще на лестнице он отдал ключи от машины Чемоданову. Тот сел за руль. Сперва разговаривали, потом Степа стал клевать носом. Однако у подъезда, на воздухе, оклемался и бодро пошел к лифту.
А Чемоданов пешочком прогулялся до метро и поехал домой. День получился нормальный. Вообще жизнь нормальная. Завтра свободен, послезавтра свободен, а там суббота, сутки дежурить, чаек пить, телек смотреть, книжечку читать и спать до упора, разве что койка другая. Можно кого-нибудь позвать, если настроение будет.
Нормальная жизнь.
Какого хрена ее менять?
На этот раз дочкин голос узнавать не пришлось:
— Пап, привет. Как ты там?
— Да нормально. Ты-то как?
— А чего мне сделается! — бесшабашно прозвучало в ответ.
Перекинулись еще двумя-тремя положенными фразами, и лишь потом Ксюшка безразлично проинформировала:
— В «Весну» ходили… ну, магазин для новобрачных. Талон-то дали, не выбрасывать же.
Ясно, про себя усмехнулся Чемоданов, все ясно. Но настроение у него не упало, а даже поднялось. Выходит, нужен. Ну а зачем нужен… Так ведь родители за одним только и нужны. Нормальное дело, закон природы.
Дочка замолчала, и он помог:
— Ну и чего там?
— Да страх один! Цены…
— Хоть есть чего-нибудь?
— Чего-нибудь есть…
От следующего вопроса Чемоданов воздержался. Спросишь — ответит, а ответит, надо покупать, вроде сам навязался. Цена же и впрямь может оказаться превыше всех возможностей. Пусть уж Ксюшка сама излагает детали, тогда хоть останется свобода маневра, можно услышать, а можно и нет.
— Пап, — сказала дочка, — мы вот решили обручалки не покупать.
Произнесено это было так твердо, будто он настаивал, а она ни в какую.
— Уйма денег, зачем зря выбрасывать. Тут два варианта: или у кого одолжить на недельку, или медяшку купить. Ну, не медяшку, сплав такой есть, очень похоже, барыги даже толкают за настоящие. Тоже, конечно, не даром, тридцатник штука — но ведь не шестьсот!
Чемоданов успокоился. Шестьсот — хоть цена теперь известна. Деньги не страшные. Однако еще и свадьба. Да и мало ли что выплывет… с таким-то зятьком…
— Зятя когда-нибудь покажешь? — спросил он в лад не разговору, а собственным мыслям.
Ксюшка аж фыркнула от возмущения:
— Пап, неужели ты думаешь… Да, конечно, зайдем!
— Когда? — Чемоданов оглядел родное обиталище — бардак бардаком.
— Да в любой день. Позвоним и зайдем.
«В любой» — значит, по крайней мере, не завтра…
Тем не менее с уборкой он решил не откладывать. Позвонил в контору. Дежурил старичок, Григорий Маркович, и Чемоданов попросил записать для Жанны, чтоб объявилась, как придет.
