Дошел до перекрестка, свернул влево, прогулялся до угла и назад. Так и ходил туда-сюда в смутной надежде, что вдруг повезет.
Примерно через час действительно повезло: я увидел, что из низкой дверцы выходят. Замедлил шаг — оказалось, вышла целая компания, четыре мужика. Повернулись спиной в мою сторону и двинулись к Тверской. Я пошел следом, метрах в семидесяти, отделенный от них и скрытый толпой.
Тех было четверо. Двоих я сразу узнал — малый в кепочке, с которого все началось, и длинный — теперь он опять был в свитере. Двоих других вроде бы прежде не видел.
На Тверской парни спустились то ли в метро, то ли в подземный переход. Туда я не пошел. Я вернулся назад и еще раз прогулялся мимо забранных в решетки окон. На сей раз рискнул пройти помедленней и глянуть повнимательней. Различил, кажется, еще одну знакомую фигуру — какой-то малый лежа толкал штангу, я узнал его по широченным плечам. Хотя мог и ошибиться, широкие плечи нынче не примета.
Но в главном я, пожалуй, не ошибся. Там, за решетками, был не спортзал, ни к каким олимпиадам там не готовились. Там просто качали мышцы для разных практических дел. Голы, очки, секунды делаются в других местах. А в этом подвале набирались силы и уверенности парни, что следили за мной, а потом держали осаду во дворе, те самые парни, которые что-то ко мне имели, а может, и собирались убить. Теперь я понял, почему тот, в кепочке, был так нахален в первый же день. Все они такие — качки, герои, настоящие мужчины, мать их…
Больше баловаться с судьбой я не стал, переулками вышел на Бульварное кольцо и не спеша, поскольку время было, повернул к Валиному пятачку. В голове у меня все помаленьку складывалось, основное, пожалуй, уже понимал.
Возле клумбы Антона не было. Я сел на лавочку и огляделся. Ничего тревожного, мамки да няньки пасли малышню, два старикана трудились в шахматы, пять других подавали советы.
Антон возник у меня за спиной неожиданно, я даже испугался.
— Порядок, — успокоил он, — просто проверял. Кажется, в данный момент ни мной, ни тобой никто не интересуется.
Я спросил, чего это он не мог сказать по телефону. Антон покрутил головой, даже к старикам за шахматами пригляделся очень внимательно.
— Возможно, я тоже влип, — сказал он.
— Из чего это видно? — поинтересовался я очень серьезно, потому что сразу ему поверил. В этом бреде была своя железная логика: раз влип Федулкин, почему бы не влипнуть и мне, ну а если влип я, следующий на очереди, естественно, Антоха. Мы были как детишки в яслях, где началась корь, каждый просто обязан был ее подхватить, вопрос только — когда.
— Звонят и молчат, — негромко проговорил Антон.
— Часто?
— Не часто, но довольно регулярно.
— На работу шел, ничего не заметил?
Он помотал головой.
— Может, случайность?
— Не исключено, — согласился Антон холодновато. Мне был понятен и ответ, и интонация. Действительно, не исключено, просто мог у кого-то автомат не срабатывать. Но ведь и другое не исключено. Федулкину звонили, автомат не срабатывал — кончилось кладбищем. Мне звонили — слава богу, живой, хоть и превратился в бомжа. Теперь Антону звонят.
— Думаю, что с папкой делать, — сказал он. — Дома держать опасно, отдать кому — все равно что гадюку подбросить в дом. Я вот тут анализировал ситуацию… Чего лыбишься?
Я объяснил:
— У нас с тобой все синхронно. И я анализировал.
— И выводы?
Я сказал, что окончательных выводов в общем-то нет, но картина приблизительно выстраивается. Суконников спрятал нечто важное — кодовое название «это». Суконникова убили чем-то тяжелым по голове. «Это» мог найти Бармалаев — Бармалаева убили чем-то тяжелым по голове. Федулкин на свою беду включился в поиски «этого» — Федулкина убили чем-то тяжелым по голове. С Федулкиным ближе всего контачили я и Антон — на меня стали охотиться, теперь, возможно, вышли на Антоху. Совершить три убийства, не попасться, да еще и организовать почти открытую осаду — для этого надо быть либо очень влиятельным, либо сильно богатым. То есть или ГБ, или мафия. Больше шансов, что ГБ, потому что «это» прятали после августа, в большой спешке.
— Пока логично, — кивнул Антон.
Одну деталь я объяснить не сумел: папку с той самой запиской Федулкин оставил у Антона, а следили за мной.
— Это как раз понятно, — досадливо отмахнулся Антоха.
— Там им что, не папка нужна?
— Конечно, папка. Потому за тобой и охотились. Сперва следили за Федулкиным. Он к тебе зашел с папкой, а вышел без.
Я уставился на него с недоумением.
— Ну «Хроника», — сказал он, — эпохалка. Ведь тоже папка, так?
— Обычная картонка.
— Он ее как приволок?
— Как обычно, в авоське. В газетку была завернута.
— Ну вот видишь! Откуда им было знать, та или не та?
— Так им папка нужна или я?
Он подумал немного.
— В принципе, видимо, папка. Но видишь, какая ситуация? К папке имели отношение три человека. И всех троих нет в живых. Мы с тобой, слава богу, целы.
— Пока, — уточнил я.
— Вот именно, — сказал Антон сдержанно.
Я вдруг понял, что положение у нас с ним очень разное. Да, я нынче бомж, домой вход заказан, в контору не сунуться. Но я все же спрятан, меня опекают, хотя и неизвестно почему. А куда деться Антону? У него не просто контора, у него работа, абитуриентов на две недели не бросишь. Да и дома мать, смыться все равно не получится. А не смываться… Где гарантия, что сейчас я его вижу не в последний раз? А ведь это я его втянул в процесс с очень уж мутным финалом, я попросил тогда притащить харчи, практически подставил. Не кто-нибудь, а я.
— Папка дома? — спросил я.
— Где же ей еще быть.
— Может, мне отдашь? — Раз уж я не мог избавить его от опасности, я хотел разделить ее с ним, как тогда он разделил со мной мою опасность.
— А ты куда денешь?
— Придумаю.
— Нет необходимости, — сказал Антон, — это ничего не изменит. Когда Федулкина убили, папки у него уже не было. И у Бармалаева, кстати, не было. Тут какая-то другая закономерность. Может, просто за то, что много знали.
— Но с папкой все равно надо что-то делать.
Антон невесело улыбнулся:
— Знаешь, я вот думал… Зачем к хорошим людям беду притягивать? Лучше всего спрятать папку ни у кого.
— То есть? — не понял я.
— Ну, допустим, в дупле.
Я усмехнулся:
— А чего, идея. Если только тот сарай не сгнил и не сгорел.
— Будем надеяться, — сказал Антон.
Дуплом в блаженные школьные времена мы с Антохой называли общий тайник, полое пространство под крышей одного из самодельных гаражей. Сперва мы прятали там портфели, когда прогуливали, потом приключенческие книжки, позже журнальчики с голыми бабами, ловили кайф, мучились дурью по молодости. Последний раз дуплом воспользовались лет двенадцать назад — Антоха оставил для меня пачку презервативов, которые в тот вечер, к сожалению, не понадобились: телка была не против, но свободная хата неожиданно уплыла, а для сырого оврага девочка оказалась недостаточно романтична…
