Чертов некромант! Деликатный! Чтоб его!..
Зло подхватив шаль и пригрозив хихикающей Магде пальцем, Ринка поспешила прочь из комнаты. Надо заняться делом, там Фаберже совсем один, а она тут обходительных мерзавцев вспоминает. А вот если бы мелочи чешуйчатой не приспичило вылупляться сегодня, она бы… она бы…
Прижав ладони к пылающим щекам и героическим усилием воли заставляя себя идти в сад, а не на голос Людвига, доносящийся с кухни, Ринка прибавила шагу. Все, хватит думать черт знает о чем. Пора вспомнить о том, кого приручила.
В лаборатории ее встретила возмущенная Собака. Грозно мяукнула и побежала к коробке.
«Мама пришла! – заверещало у Ринки в голове. – Я хочу на свет».
– Ну так вылезай, – сказала Ринка вслух, погладив яйцо и нащупав горячие, чуть влажные трещинки. – Давай, малыш, клюнь скорлупу.
Яйцо под ее рукой едва заметно повозилось и горестно вздохнуло.
«Мама!..»
– Ладно, я могу тебе помочь, если сам не справляешься. Обо что ж тебя тюкнуть?..
Подняв яйцо двумя руками, она занесла его над углом стола.
«Ай, щекотно! – заверещал малыш и завозился активнее. – Я сам, я сам!»
А кошка возмущенно заорала, высказывая все, что думает об этой глупой двуногой. Ринка даже не удивилась, что ее понимает, не до того было. Она осторожно положила яйцо на стол, застеленный простыней, и оно тут же треснуло поперек, распалось на неровные половинки и…
Встряхивая непропорционально крупной головой, из скорлупок выбрался мокрый дракончик.
– Йо-хо! – взвизгнула Ринка. – Моя ты лапочка! Вылитый Петенька после бани!
Дракончик чихнул, расправил влажные перепончатые крылья и энергично ими замахал, брызгаясь и вертя головой.
– Мяу! – истошно завопила кошка и запрыгнула на стол.
В мяве Ринка отчетливо услышала: «Не упади, мелкий!» – но ей было не до кошкиных странностей.
Кошка прижала Фаберже лапкой и начала тщательно вылизывать, он нахохлился, как большой воробей, и притих, закрыв выпуклые глаза. А Ринка с восхищением рассматривала своего питомца. Темно-синий, с полупрозрачными треугольными крыльями, слишком большими для его тела, длинной шеей и вытянутой головой, он совершенно не походил на красавца дракона, гордо реявшего в небе Виен. Больше всего Фаберже напоминал гусенка. Странного такого и немного страшненького гусенка. Но такого милого!
«Я некрасивый?» – мысленно всхлипнул он, не в такт разевая розовую пасть, полную зубов-иголочек.
– Ну что ты! Ты у нас самый красивый! А станешь еще красивее!
«Мама не врет?»
– Мама никогда не врет! – сказала Ринка чистую правду и подумала: ведь когда-нибудь его найдут настоящие драконы, и что тогда?
«Папа за мной прилетит! – тут же отозвался Фаберже и получил лапой по хвосту, чтобы не дергался. – А мама моя ты!»
– А настоящая где?
«Нету, – Ринке показалось, что дракончик пожал плечами, хотя на самом деле он этого не делал. – А как меня звать?»
– Петечка Фаберже!
«Это смешно?»
– Ты что, это очень почетно! Петечка знаешь какой умный? Он даже во время сек… сна может умножить корень на число! А Фаберже – очень благородная фамилия. Почти король! Даже важнее!
«А ты меня с Людвигом познакомишь? Я ведь его наследник, да?»
Ринка осела на стул, представив лицо мужа, когда она представит ему Петюнечку.
«Ваша светлость, знакомьтесь, Петя Фаберже, ваш наследник. Немножко в чешуе, но вы и сами того… немножко…»
Пришлось зажать рот ладонью, чтобы не слишком громко смеяться.
«Ты надо мной смеешься?» – обиженно спросил дракончик.
– Нет, малыш. Над собой. А откуда ты знаешь про Людвига? Откуда ты вообще так много знаешь?
«Ты сама рассказывала. И Магда тоже. Она много рассказывала, когда на руках носила. А где она? Она моя нянечка?»
– Твоя нянечка Собака! А Магда…
«Она не Собака. – Дракончик засмеялся, и мысленно, и реально: скалясь и подергивая крылышками. – Она Агна, папин фамильяр! И мой тоже! Она очень умная и говорит с тобой, пока я не научился сам. А я только родился и хочу на ручки!»
Фамильяр? Мать моя женщина… хорошо, что не на ногах, упала бы…
Ринка смотрела на кошку и не могла поверить, что вот это – очень умный фамильяр. А кошка отпустила Фаберже, чтобы тот мог проковылять ближе к Ринке и влезть ей на руки, и уселась на столе, обернув лапы хвостом и внимательно глядя на Ринку. Очень и очень снисходительно. А затем фыркнула, задрала заднюю лапу и стала смачно вылизываться.
– Да ну! Это… не может быть разумным! – Ринка прижала дракончика к себе. На ощупь он был как змея. Теплая, даже горячая змея. И он урчал, как кошка! – Есть хочешь?
«Агна сказала, что мне надо дать пожеванную коноплю с теплым молоком».
– Она умеет разговаривать?
«Нет! – прозвучало в голове. – Фамильяр – это магия взрослого дракона в теле зверя. Пока я не подрос, мы не можем разговаривать без нее. Но она не настоящая кошка и разговаривать сама не умеет!»
Ринка поняла, что не поняла ничего. Видимо, ей тоже придется подрасти, чтобы во всем разобраться. Пока же она поняла одно: именно взрослый дракон и привел ее в этот мир. То есть его магический фамильяр. И папа-дракон вовсе не против ее общения с малышом. А вот зачем?
Ладно, разберемся по ходу пьесы.
Фаберже зевнул и прикрыл глазки, а Рина сидела, боясь шевельнуться, и прикидывала, что же делать дальше. Малыша придется оставить в лаборатории, хотя бы на эту ночь. А вот с тайнами от Людвига надо заканчивать. Сегодня же рассказать ему и о малыше, и папе-драконе, и о Собаке-фамильяре, и о лаборатории, и… все рассказать, короче говоря. И надеяться, что их с Петечкой не пустят на опыты во славу науки и процветания Астурии.
А еще бы поесть наконец. На приеме ей кусок в горло не лез, дома было не до того, а сейчас уже живот подводит. Вот бы пирогов, которые готовила фрау Шлиммахер!
Похоже, на мысли о пирогах ее навел запах свежей сдобы, которым повеяло от прохода, ведущего в кладовую.
– Мадам! – Из двери выглянула Магда с кувшином и тарелкой. Под мышкой она зажимала сверток. – Рихард рожок для молока дал и велел передать, что герр Людвиг о вас спрашивали. Они привели в чувство фрау Шлиммахер, выпили чаю и в кабинет к себе направились.
– Принесла?
– А как же! – Магда поставила на стол кувшин и тарелку со свежей булочкой и куском холодной ветчины и гордо продемонстрировала пучок конопляных листьев. – Ой, какой хорошенький! – наконец заметила она дракончика. – Ути-пусе-пусечка!
«Сама она ути-пусе-пусечка, – проворчал Фаберже. – Пусть скорее меня кормит, а то укушу!»
