– Вот видите, радость моя, все с вашим жуком хорошо. Хитин блестит, жвалы остры, крылья… сидеть!
Жук недовольно повел рогами, но послушно сложил крылья и переполз на руку к Рине. Та сияла, словно Людвиг не жука ей поймал, а добыл алмазы бриттской короны. Впрочем, топазы франкской короны на нее такого впечатления не произвели.
– Спасибо, Людвиг. – Она подняла на него взгляд, и Людвиг тут же забыл и о топазах, и об алмазах, и обо всех коронах мира.
– Кхе-кхе, – раздалось над ухом скрипучее. – Аквариум, герр Людвиг.
– Аквариум? А, точно. Надеюсь, новый дом понравится вашему жуку.
– Его зовут Герочка. – Рина погладила жука по антрацитовым надкрыльям и лукаво улыбнулась. – Я назвала его в честь графа Энн, ведь это он поймал для меня Герочку.
Вот же злопамятная язвочка! Просто прелесть!
Словно услышав имя ненавистного жука, фрау Шлиммахер выдала руладу на фортиссимо, отчего вздрогнули не только все находившиеся в кухне слуги, но и кастрюли. На всякий случай.
– Пожалуй, стоит его посадить на место, – опасливо покосившись на повариху, сказала Рина.
И под дружные охи слуг торжественно ссадила жука на корягу, а Рихард закрыл сетчатую крышку.
– Откуда это чудо? – спросила она, с восторгом разглядывая аквариум.
– Привез из Франкии, – улыбнулся Людвиг. – Я решил, что тебе понравится.
– Это лучший подарок, который ты мне сделал! Как ты догадался?
Людвиг пожал плечами:
– Ты как-то упоминала, что училась в академии…
– В университете, на биологическом.
– Так вот откуда эта страсть к кошкам и жукам. И чему вас там учили, фрау студиозус?
– Всему понемногу, например… – осекшись на полуслове, Рина замерла и побледнела.
– Что с тобой? – встревожился Людвиг.
– Голова. Что-то у меня очень закружилась голова. Можно я пойду к себе? – жалобно попросила она и отвела взгляд.
– Конечно, иди. Магда тебя проводит, – с сожалением согласился Людвиг, вспомнив, что ему еще будить фрау Шлиммахер и разбираться с ее нервами, иначе на завтрак можно не надеяться. – Может, вызвать лейбмедика?
– Нет, нет, не стоит. Мне просто надо прилечь.
Людвиг проводил жену до двери и, поцеловав ей руку – самое большее, что он мог позволить себе при слугах, глазеющих на них с преогромным любопытством, – поручил заботам Магды.
Виен, Астурия. Вилла «Альбатрос»
Рина
Несколько мгновений Ринка стояла возле двери, успокаивая сердцебиение. Она вся горела, мысли путались, и если бы не настойчивый зов маленького дракончика, ни за что бы не отпустила мужа так просто. То есть не отпустила, а практически выгнала.
Ох. Что с ней творится? Никогда раньше она не реагировала так на мужчин, даже когда была безумно (и безмозгло) влюблена в красавчика Влада! А с Людвигом… Великий Ктулху, радоваться ей или бояться? Ведь если он поймет, что она рядом с ним становится обыкновенной влюбленной дурочкой, он же…
А что он сделает?
Никаких идей, что он такого ужасного сделает, не появилось. Зато снова послышалось жалобное: «Мама!»
– Магда! Посмотри, ушел? – шепотом велела Ринка.
Та высунулась за дверь и так же шепотом доложила:
– Ушел.
– Тогда я в лабораторию. Если придет, скажи… – Ринка задумалась, чего бы такого соврать Людвигу, но в голову так ничего и не пришло. По крайней мере, умного.
– Скажу, вы пошли в сад, воздухом дышать, – пришла на помощь Магда. – Вот, шалю пуховую возьмите, там прохладно.
– А слуги не увидят?
– Если через кухню не пойдете, то и не увидят. Сейчас все суетятся вокруг фрау Шлиммахер. Ох, видели бы вы, как она эту гадость рогатую по кухне гоняла, а достать не могла! Вот только пирогов жаль. Вкусные у ней пироги. Мадам, а мадам? А чем вы драконяку кормить станете? Я слыхала, их конопелью кормят, только они ж, наверное, траву-то жевать не станут, чай, не коровы какие.
– Точно! Я ж не знаю. Давай книгу о драконах! – решительно скомандовала Ринка. Действительно, чем кормить малыша?
Магда радостно побежала в будуар и вскоре вернулась с книгой.
– Тяжеленная! – Книга громко шлепнулась на стол. – Вот бы у нас в школе такие толстые были, чай бы Дитер не лез ко мне под юбку. Раз по белобрысой голове треснула, и все.
– Убила бы, – закончила за нее Ринка, листая плотные пергаментные страницы.
– Не-а. – Магда присела напротив и подперла щеки кулаками. – Не убила бы, – вздохнула она. – Книгу бы пожалела, а ну как камушки повылетают?
Логику Магды Ринка иногда понять не могла.
– Слушай, а что это адъютант Людвига на тебя так хитро косится? – листая старинный фолиант, спросила она. – Заигрывает?
– Ой, ну вы скажете! Он человек взрослый, самостоятельный, куда ему этими глупостями заниматься? Он такой… основательный, как эта книга. Мобиль водит! Будет он заигрывать! Он меня сразу предупредил, что жениться хочет, и подходит ко мне со всяческими сурьезными намерениями.
– А ты?
– А что я? Я, может, только жить начала, всякие ее, жизни, прелести почувствовала. Как я вас покину? Вы же без меня враз с голоду помрете! Вот сегодня небось на этом своем приеме голодали, а тут еще и пирогов нет. А драконяку как бросить? Нет, рано мне еще взамуж! Вот Фубиржа подрастим, там и решу.
– Фаберже, – поправила ее Ринка. – О, слушай! Нашла я: «…а чтобы юный дракон был силен и не боялся огня, в первое кормление мать дает ему пережеванные листья конопляного растения. До месяца дракончики пьют материнское молоко». Все, больше ничего нет про кормление.
Ринка захлопнула книгу и посмотрела на густой вечер за окном. Идти на поле за коноплей было страшно.
– А… – Магда тоже посмотрела в окно и вскочила, загородив его собой. – Не пущу! Вдруг на вас там чудище водяное нападет! Вот честное слово, если в окно полезете, заверещу! – Магда уперла руки в бока и вдруг прикусила губу, словно о чем-то вспомнила. – Ой, мадам, а давайте я сама схожу. Ежели оно меня сожрет, небось подавится!
– Тебе тоже нельзя одной.
– Так я не одна. – Магда спрятала руки под фартук и смущенно хихикнула. – Меня герр Мюллер страсть как уговаривал на мобиле с ним вечером покататься. Он его на озеро мыть погонит. А там возле того озера конопля-то и растет, недаром ящеры на него летали. Я и нарву охапку!
– Но если приставать будет, сразу скажи, что его светлости нажалуешься!
– Ой, ну что вы! Он знаете какой? Деликатный и обходительный, во!
– Ага, знаю я их, деликатных, – с напускной строгостью сказала Ринка и залилась жаром, вспомнив деликатного и обходительного Людвига. И стол в его кабинете.
