Они почти не разговаривали, хотя преподобный Уиллард видел, что Джет по-прежнему носит кольцо с лунным камнем, подаренное ей Леви, а Джет замечала, что преподобный Уиллард неизменно прикалывает к лацкану пиджака одну из медалей Леви, полученных в соревнованиях по плаванию. Если они говорили, то исключительно о погоде. Жители Массачусетса всегда говорят о погоде.
– Что-то сегодня холодновато, – говорил он.
Джет с ним соглашалась и однажды принесла варежки, которые связала специально для него из мягкой серой шерсти. В следующий раз он принес шарф, связанный ею для Леви, и Джет расплакалась. Она склонила голову, чтобы преподобный Уиллард не видел ее слез, но он все видел. Он дал ей чистый носовой платок и сказал:
– Вот, тебе пригодится.
Весной он вручил ей свою новую визитную карточку и сказал, что снова вернулся к работе и получил должность мирового судьи. Он уже поженил шесть пар. Он сказал Джет, что одна пара позвонила ему посреди ночи – им так не терпелось скорее пожениться, – и он провел церемонию прямо у себя в гостиной, одетый в пижаму.
Однажды он ей сказал:
– Может быть, и тебе тоже пора подумать о себе. Все-таки жизнь продолжается.
Джет была благодарна ему за то, что он думает о ее счастье. Прошло много лет. Она по-прежнему виделась с Рафаэлем в Нью-Йорке по несколько раз в год. Какое-то время он встречался с другой женщиной и даже женился, решив, что хочет семью. Но быстро развелся. Жена не понимала его так, как Джет. С Джет они могли разговаривать обо всем и доверяли друг другу как никому больше, и они стали встречаться снова.
Теперь Рафаэль был директором школы в Квинсе, и несколько раз в год они с Джет по старой памяти ходили в бар в отеле «Плаза». Приезжая в Нью-Йорк, Джет всегда останавливалась у него, и они проводили ночь вместе. Однажды он предложил пожениться, но она отказалась. Ей не хотелось испортить то, что есть между ними. Но если по правде, она по-прежнему опасалась проклятия. Хотя Джет надеялась, что от проклятия можно избавиться, она не могла рисковать жизнью близкого человека, очень ей дорогого. Пусть Рафаэль остается ей другом. Так будет лучше. Он с ней согласился, хотя любил ее совсем не по-дружески. Он не говорил ей о своей любви, но она знала, как сам Рафаэль знал о ее намерениях в тот вечер в отеле «Плаза». Им вовсе не нужен был дар ясновидения, чтобы знать чувства друг друга.
– Мне и так хорошо, – ответила Джет преподобному Уилларду, когда он сказал, что ей пора обустраивать свою жизнь.
И она не соврала. Джет ни с кем не говорила о своем горе, но могла разделить его с отцом Леви. В одно из воскресений она не пришла на кладбище. Преподобный Уиллард ждал ее дольше обычного, но она так и не появилась. Без нее было странно: непривычно и как-то неправильно, – и он поехал на улицу Магнолий. Остановившись перед домом сестер, он не стал выходить из машины, а просто сидел, даже не заглушив двигатель, пока из дома не вышла Френни. Преподобный Уиллард опустил стекло. Он никогда не говорил с Френни, только видел ее в городе, как она идет по улице в длинном черном пальто, с огненно-рыжими волосами, собранными на затылке в тяжелый узел. Люди побаивались Френни Оуэнс. Говорили, что с ней лучше не связываться. Вблизи она оказалась еще выше ростом, чем представлялось издалека, и гораздо красивее.
– У нее пневмония, – сказала Френни. – Я не пустила ее на кладбище.
Было влажно и пасмурно, моросил мелкий дождик, и преподобный Уиллард хорошо понимал, почему Френни не пустила сестру на улицу. Он кивнул.
– Скажи ей, что мы с ней увидимся в следующее воскресенье.
– Скажите ей сами, – ответила Френни.
Они посмотрели друг на друга, а затем преподобный Уиллард молча выбрался из машины и прошел в дом следом за Френни. Он заметил, что глицинии уже зацвели, – как всегда, первые в городе. Этот дом был построен на деньги, данные его собственным предком женщине, которую он сначала любил, а потом назвал ведьмой. Преподобный Уиллард подумал, что такое случается не так уж и редко. Он нес на плечах тяжкий груз своего родового наследия, груз вины за все беды, причиненные миру его семьей.
У преподобного Уилларда был артрит, поэтому Френни сбавила шаг, чтобы ему не пришлось за ней гнаться. Джет сидела в гостиной, завернувшись в плед, пила чай и читала «Чувство и чувствительность», книгу, которую перечитывала неоднократно. Увидев преподобного Уилларда, она так удивилась, что уронила книгу на пол. Она почему-то ужасно разволновалась из-за его присутствия в доме, словно происходило что-то очень и очень важное, почти судьбоносное, хотя все было тихо и буднично.
– Жаль, что ты нездорова, – сказал преподобный Уиллард.
– К следующему воскресенью я уже должна выздороветь, – сказал Джет.
– Было бы хорошо, – сказал преподобный Уиллард. – И погода наладится, если верить прогнозам.
– Да, я слышала, что обещают хорошую погоду. Без дождей.
– Было бы хорошо, – повторил преподобный Уиллард и огляделся по сторонам. – Красивая у вас мебель.
– Да, и почти не требует ухода. Но я все равно время от времени протираю ее оливковым маслом, чтобы пыль меньше садилась.
– Оливковым маслом, – пробормотал преподобный Уиллард. – Я сам никогда бы не додумался.
– Натуральное средство. Никакой химии, – сказала Джет.
– Надо будет попробовать, – сказал преподобный Уиллард, хотя уже много лет не вытирал пыль в своем доме.
К концу следующей недели установилась сухая, солнечная погода, и в воскресенье Джет пришла на кладбище. Она была в сапогах, теплом свитере и шерстяных брюках. Кашель еще не прошел, но перед выходом из дома Джет выпила чашку лакричного чая, чтобы не кашлять хотя бы какое-то время. Она не хотела, чтобы папа Леви за нее волновался. Когда он волновался, у него на лбу появлялась глубокая поперечная морщина, в точности как у Леви, когда его что-то тревожило. Увидев Джет, преподобный Уиллард вздохнул с облегчением и помахал ей рукой. Джет подумала, что, наверное, у нее действительно все хорошо, насколько все может быть хорошо после всего произошедшего, и что она сама выбрала свою судьбу, решив приходить сюда каждую неделю. Она была женщиной, на которую всегда можно положиться, в любую погоду.
Небо было ослепительно-голубым, и преподобный Уиллард сказал, что это все потому, что погода в Массачусетсе меняется каждые пять минут. Джет ответила: да, так и есть.
Поздней осенью, когда уже похолодало, Френни чуть ли не каждый день ходила к озеру Лич-Лейк, выбегая из дома без шапки и без перчаток. Она обнаружила, что через лес рядом с озером проходит миграционный маршрут красных пиранг. Даже в самые хмурые, серые дни все деревья вокруг озера покрывались алыми пятнами, словно у каждой ветки было живое, трепетное сердце, готовое в любую секунду сорваться и улететь. Френни достаточно было приподнять руки, и птицы слетались к ней со всех сторон. Она смеялась и кормила их зернами. Она знала, что уже совсем скоро их здесь не будет. Они улетят к мексиканской границе: туда, где тепло. Самой Френни уже не хотелось подняться в небо и улететь в дальнюю даль. Она нашла свое место, где была если не счастлива, то довольна.
