Если женщина хочет ребенка, ей надо повесить над кроватью ветку омелы. Если это не поможет, надо взять кусок крепкой веревки, завязать на ней девять узлов, потом сжечь веревку и съесть ее пепел, и очень скоро случится зачатие. Синяя одежда дает защиту. Лунные камни полезны для связи с живыми, топазы – для связи с мертвыми. Медь, священный металл Венеры, привлечет к тебе желанного мужчину, черный турмалин устранит ревность. Во всем, что касается любви, следует соблюдать осторожность. Если сжечь в пламени свечи вещицу, принадлежащую человеку, в которого ты влюблена, потом добавить сосновые иголки и свежие цветы бархатцев, этот мужчина придет к тебе следующим утром, поэтому лучше не проводить ритуал, если ты не уверена, что тебе этого хочется. Самое элементарное и самое же надежное приворотное зелье варится из аниса, розмарина, меда и палочек гвоздики, которые следует кипятить девять часов на медленном огне на задней конфорке старой плиты. Оно всегда стоит 9 долларов и 99 центов и поэтому называется «Приворотным зельем номер девять» и действует лучше всего в девятый час девятого дня девятого месяца.
Наслушавшись тетю, Френни решила, что магия не так уж сильно отличается от науки. И та, и другая ищут смысл там, где его нет – проблески света в темноте, ответы на извечные вопросы, слишком сложные для человеческого разумения. Тетя Изабель знала, что племянница подслушивает на лестнице и делает записи, но ничего не сказала. Она питала особое чувство к Френни. Они были во многом похожи, о чем Френни даже не подозревала.
Все складывалось так удачно. Изабель засиживалась допоздна с посетительницами и частенько ложилась вздремнуть после обеда. Фрэнсис, Джет и Винсент наслаждались свободой, целыми днями предоставленные самим себе. Они все вместе отправились в город, мимо старого кладбища, где на всех надгробиях были выбиты имена только Оуэнсов. Они остановились у ржавых ворот и какое-то время стояли в молчании, слегка потрясенные этими древними, заросшими мхом камнями. Джет хотела пойти посмотреть, но остальные ее не поддержали.
– Сейчас лето, никто над нами не надзирает. Давай поживем хоть немножко, – сказала Френни, схватила Джет за руку и повела прочь от кладбищенских ворот.
– Давайте жить на всю катушку, – предложил Винсент. – Насколько это вообще возможно в таком мрачном, занюханном городишке.
Они взяли себе по молочному коктейлю, прогулялись по тенистым зеленым улицам, потом улеглись на траве в парке и стали смотреть, как сердитые лебеди гоняют плохо воспитанных детей. Это было забавно. В особенно жаркие дни Френни, Джет и Винсент ходили на озеро Лич-Лейк, где, кроме них, никто почти и не купался, потому что в мутной воде за прибрежными камышами на пловцов сразу набрасывались пиявки. Френни всегда носила в рюкзаке пакетик с солью, чтобы избавляться от присосавшихся пиявок, но те даже к ней не приближались. Ни к ней, ни к Винсенту, ни к Джет.
– Чтоб вас тут не было, – кричала она, заходя в воду, и пиявок действительно не было.
Сестры с братом часами валялись на солнышке на берегу, потом подзадоривали друг друга нырнуть в ледяную зеленую воду со скалистого выступа, нависающего над озером. И как бы глубоко они ни ныряли, их тут же выбрасывало на поверхность. Они не могли погрузиться под воду, какая-то сила выталкивала их наверх.
– Мы какие-то странно плавучие, – со смехом проговорила Джет.
Она плыла на спине, поднимая фонтаны брызг. Даже в старомодном черном купальнике она была великолепна. Юная женщина в самом расцвете своей красоты, разжигающей зависть или вожделение.
– Вы сами знаете, кто не может утонуть, – заметил Винсент, сидевший на большом плоском камне у берега.
Он узнал об этом из «Мага», где были иллюстрации, на которых женщин, привязанных к стульям, погружали в пруд. Он откинул с лица свои длинные черные волосы и мельком подумал, что папу, наверное, хватит удар, когда сын вернется в город с такими космами. Не дождавшись ответа от озадаченных сестер, он пояснил:
– Ведьмы.
– Всему есть научное объяснение, – отозвалась Френни в своей резкой прямолинейной манере. – Я не верю в волшебные сказки.
– Френни, – твердо проговорил Винсент. – Ты знаешь, кто мы такие.
Ей не нравились намеки брата. И кто же они? Какие-то нелюди, которых боятся обычные люди и с улюлюканьем гонят по улицам? Не потому ли здешние жители их избегают и не потому ли поднялся стол в тот странный день, когда Френни с Винсентом пытались проверить, на что они оба способны?
– Я люблю сказки, – мечтательно проговорила Джет.
Она была как водяная нимфа, скользящая по глади озера, дух чистой стихии. Она вышла на берег, вытерлась полотенцем и расстелила кружевную скатерть на плоском камне. Они сели обедать. Еда была скромной, но сытной: сэндвичи с яичным салатом, стебли свежего сельдерея. Джет взяла термос с чаем от печали, который она приготовила по рецепту, найденному в тетиной кухне. Каждый, кто пьет этот чай, обретает хорошее настроение и бодрость духа – качества, с точки зрения Джет, крайне необходимые Френни.
За обедом они обсуждали свою неспособность утонуть.
– По-моему, все ясно, – улыбнулся Винсент. Он поднял руки, и стайка зябликов вырвалась из прибрежных зарослей и взвилась в воздух взвихренным облаком. – Видите, что я имею в виду? Мы не такие, как все нормальные люди.
– Нормальный — это не научное определение, – отмахнулась Френни. – К тому же вспугнуть зябликов может каждый. И кошка тоже. Ты попробуй позвать их к себе. – Она подняла руку, и ей на ладонь сразу же сели два зяблика. Френни легонько подула на них, чтобы согнать. Она очень гордилась этой своей способностью.
– Что и требовалось доказать! – рассмеялся Винсент. – Ты сама подтвердила мои слова. – Он нырнул в озеро, но вода тут же вытолкнула его, не желая принять. – Смотрите! – весело крикнул он, плывя не в воде, а над водой.
В тот вечер за ужином Винсент заговорщически посмотрел на сестер и спросил у тети, правду ли говорят люди о семье Оуэнсов.
– Вы знаете, кто вы такие, – ответила Изабель. – И я советую никогда этого не отвергать.
Она рассказала им об одной девушке из Оуэнсов по имени Мэгги, которая как-то приехала сюда на лето и очень старалась подружиться с местными, рассказывая им небылицы о своей семье. Как они танцуют голыми в саду под луной, изводят ни в чем не повинных людей и вызывают с небес град и грозы. Дошло до того, что она написала большую статью для местной газеты, в которой всячески очерняла Оуэнсов и предлагала упрятать их всех в тюрьму.
Мэгги выставили за дверь и велели возвращаться в Бостон. Когда против нас целый мир – это одно, но когда кто-то свой… Это уже совершенно другая история.
Мэгги Оуэнс была в ярости. Она стояла на крыльце перед запертой дверью и ругалась на чем свет стоит, и с каждым новым проклятием в адрес Оуэнсов она уменьшалась в размерах. Есть чары, которые действуют против тебя самого. Или, может быть, Оуэнсы в доме поставили перед входом черное зеркало, отражающее проклятия. Каждое злое слово, произнесенное Мэгги, возвращалось обратно к ней. Она не смогла даже открыть замок на двери. Вся ее магия иссякла. Когда отвергаешь ту силу, что живет у тебя в крови, когда перестаешь быть собой, очень легко превратиться в кого-то другого – скорее всего, в первое существо, что попадется тебе на глаза. В данном случае это был кролик, проникший в сад. Мэгги заснула в траве женщиной, а проснулась крольчихой. Теперь она кушает травку и пьет молоко, которое ей оставляют в блюдечке на заднем крыльце.
