В комнату влетел воробей и принялся кружить под потолком. Френни принесла из кладовки стремянку, вскарабкалась на самый верх и протянула руку к мечущейся птице.
– Не возвращайся на летнее солнцестояние, – сказала она воробью. – Здесь уже никого не будет, и никто тебя не спасет.
Дул северный ветер, а тетя по-прежнему мерзла и была очень слаба. Поэтому Френни не стала открывать окно в ее комнате. Держа воробья на ладони, она спустилась на лестничную площадку между этажами, где под зеленым окном стоял мягкий диванчик и где раньше висел портрет Марии Оуэнс. Френни открыла окно и выпустила воробья. Проводив его взглядом, она развернулась и потрясенно застыла. Тетя стояла рядом.
– Как ты спустилась? Давай я тебя отведу обратно, – сказала Френни. – Тебе надо лежать.
– Хочу отдать тебе одну вещь. – Изабель указала взглядом на диванчик, где на бархатистом сиденье лежала тоненькая золотая цепочка с кулоном. Сапфир Марии Оуэнс, подарок любимого мужчины, которым тот от нее откупился. Френни читала об этом камне в дневнике Марии. – Носи его не снимая, и твое сердце вернется к тебе. Надень прямо сейчас.
Тетин голос звучал так настойчиво, что Френни без возражений надела цепочку на шею и спрятала кулон под рубашку. Камень был на удивление теплым.
Джет вышла на лестницу и позвала:
– Френни, иди быстрее. Она уходит.
– Нет. Она здесь, со мной.
Но рядом не было никого. Френни бросилась вверх по лестнице, ворвалась в тетину комнату и резко остановилась в дверях. Изабель слабо взмахнула рукой, мол, подойди ближе. Медленно, словно во сне, Френни подошла к кровати и опустилась рядом с ней на колени.
– Тетя, милая тетя, – сказала Френни. – Нам нужно еще столько всего обсудить. Почему ты уходишь так скоро? Побудь с нами еще немного.
– Не все в этой жизни зависит от моей воли, – ответила ей Изабель, с трудом выговаривая слова. – Но от моей воли зависит, как именно воспринимать жизнь и все, что она преподносит. Это и есть самый главный секрет. Так мы меняем свою судьбу.
Винсент потихоньку попятился к двери. Его лицо стало мертвенно-бледным. Ему было невыносимо смотреть, как угасает, слабея, сильная женщина. Словно меркнущий свет. Словно поблекшие, хрупкие крылья засохшего мертвого мотылька.
– Я, наверное, пока выйду, – пробормотал он.
– Ты никуда не пойдешь, – сказала ему Френни. – Мы все будем с ней до конца. Это наш долг перед тетей.
– Вы ничего мне не должны, – еле слышно проговорила Изабель.
Френни погладила ее по руке.
– Не разговаривай, береги силы.
Сил у Изабель почти не осталось. Она сделала знак Френни, чтобы та наклонилась поближе, и прошептала свои последние слова. Кроме Френни, их никто не услышал – это был последний подарок любимой племяннице, – и Френни не смогла сдержать слез.
Изабель тихо вздохнула, последний вздох сорвался с ее губ, воспарил к потолку, задержался на миг, потом выплыл из комнаты в коридор, вниз по лестнице, на площадку между этажами и дальше – наружу, сквозь приоткрытое окно, в осеннюю ночь. К тому времени в доме стало темно. Как-то вдруг наступила ночь. Было чуть за полночь. Десятый день. Время промчалось так быстро, что никто не заметил.
Сестры обмыли покойницу теплой водой с черным мылом и обрядили ее во все белое. Потом они вышли в сад, где хрустально-прозрачная ночь полнилась звездами. Чуть позже приехал Чарли с обоими своими сыновьями. Изабель Оуэнс уложили в простой сосновый гроб и отвезли на старое кладбище, где были похоронены родители Френни, Джет и Винсента. Все знали, что Изабель не хотела пышных похорон, и в знак уважения к воле усопшей все прошло тихо, практически по-домашнему. Френни отправила телеграммы Эйприл в Калифорнию, Оуэнсам в Мэн и Оуэнсам в Бостон – с датой и временем смерти тети. В память о ней можно сделать пожертвования в городскую библиотеку. Двое сыновей Чарли, которых Изабель Оуэнс вернула к жизни, вылечив от наркомании, и которые всегда боялись смотреть ей в глаза, плакали, опуская гроб в яму. Френни звонила Эйприл еще в тот, первый день, когда узнала, что тетя больна, и Эйприл прислала огромный букет белых роз с листьями папоротника. Вместо молитвы Джет прочитала стихотворение из книги, которую когда-то сама подарила тете.
В этой Жизни короткой,
Длящейся час, не более,
Так много – так мало —
Подвластного нашей Воле.
– Она была хорошей женщиной, – сказал Чарли.
Винсент заявил, что сам закопает могилу. Он снял свой черный пиджак, ботинки и носки – и принялся за работу. Когда он закончил, его белая рубашка насквозь промокла от пота. Винсент взял с собой бутылку виски, и все выпили по глотку в память об Изабель Оуэнс.
На обратном пути Френни сказала сестре и брату, что они унаследовали тетин дом, и они сразу решили, что не останутся здесь, а вернутся на Манхэттен. Поскольку дом нельзя было продать, теперь он будет стоять пустым. Френни договорилась с Чарли, что он будет сторожить дом и следить, чтобы вандалы ничего не испортили в отсутствие жильцов и чтобы стебли и корни растений, могущие повредить водопровод или фундамент, регулярно срезались. Когда они вернулись на улицу Магнолий, Френни отдала Чарли всех тетиных кур; сказала, что, может, когда-нибудь и заберет их назад, но до тех пор все снесенные ими яйца достаются ему.
Когда Мериллы уехали, Френни с Джет встали на заднем крыльце, глядя на опустевший, приготовившийся к зиме сад. Весной он вновь расцветет, но Изабель уже этого не увидит.
– Что она тебе сказала в конце? – спросила Джет. Этот вопрос не давал ей покоя с той самой минуты, когда тетя что-то шепнула на ухо Френни, и Френни залилась слезами.
– Она сказала, что оставляет гримуар нам обеим. Сказала, что к тебе вернется твой дар ясновидения.
Френни еще не успела договорить, как у нее на языке вскочил волдырь. Она никогда не врала сестре. С самого раннего детства они делились друг с другом всем, что у них было. Но последние слова Изабель Френни хотела оставить лишь для себя.
Джет взяла сестру за руку.
– Ты всегда была ее любимицей.
Да, так и есть. Сегодня утром Френни нашла у себя под подушкой открытку от Изабель. Если хворь поддается лечению, ищи лекарство, пока не найдешь. Если лекарства не существует, это не твоя вина.
Сегодня все пахло землей, густым перегноем и прелыми листьями. Это был и конец, и начало, потому что октябрь сам по себе – врата года. Он начинается с предзакатного часа природы, когда все одевается в осеннее золото, и заканчивается Самайном, когда мир живых и мир мертвых открываются друг для друга. Выбора нет: надо пройти сквозь врата времени и выйти с той стороны. Френни уже собрала чемодан. Гримуар она заберет с собой. Книга и все ее содержимое теперь принадлежат им.
Пока Винсент принимал душ и переодевался, сестры в последний раз осмотрели дом. Они нашли ключи от парадной двери в ящике со столовым серебром и тетину чековую книжку – в кухонной корзине для овощей. Они собрали все пузырьки со снадобьями и сложили их в несколько ящиков, которые аккуратно перенесли в багажник взятой в прокате машины.
