– Как скажешь. Тот высокий парнишка, он будет счастлив. Но будешь ли счастлива ты сама?
Раздался вой сирены. В конце улицы показался автомобильный кортеж, возглавляемый полицейской патрульной машиной. Это был траурный кортеж с катафалком. Леви Уилларда провожали в последний путь.
– Очень жаль, – печально проговорила Изабель, когда скорбная процессия проехала мимо.
– Потому что он тоже из нашего рода? – спросила Френни. Ей очень хотелось узнать секрет, о котором упоминала Эйприл.
– Потому что этого можно было бы избежать, если бы его отец смог превозмочь свою ненависть. Думаю, Джет лучше не знать, что его тоже хоронят сегодня. Она и так еле держится.
– Значит, ты ничего мне не скажешь? – спросила Френни.
– Да, если ты так хочешь знать, мы в родстве с Уиллардами.
– И зачем делать из этого такую тайну?
– Зачем вообще делать тайну из чего бы то ни было? Люди хотят защититься от прошлого. Не сказать, чтобы у них хорошо получалось.
Извинившись перед тетей, Френни пошла искать Винсента с Джет и нашла их обоих в дальнем углу.
– Пора выбираться из этого мрачного места, – сказал Винсент. Он был полупьян. Состояние не лучшее во всех отношениях.
– Смотрите, там Эйприл. – Джет показала пальцем в противоположный угол, где в мягком кресле сидела Эйприл, держа на коленях младенца, девочку.
Они подошли к ней с опаской.
– Что, правда? Ребенок? – Френни никак не могла справиться с потрясением.
– Примите мои соболезнования. Очень жаль ваших родителей. – Эйприл повернулась к Джет. – И очень жаль Леви. Я слышала, его хоронят сегодня.
Френни так сурово взглянула на Эйприл, что та внутренне сжалась. Взгляд был как удар. Эйприл поняла, что от нее требуется, и поспешила взять свои слова назад, поражаясь тому, какой сильной вдруг сделалась Френни.
– Или, может быть, завтра, – быстро проговорила Эйприл. – Меня лучше не спрашивать. У меня все в голове перепуталось.
– Привет, малышка. – Винсент присел на краешек журнального столика и протянул девочке руку. Она тут же схватила его за палец и держала так крепко, словно не собиралась отпускать. Таков был Винсент, ни одна женщина не хотела его отпускать. Малышку звали Реджина. Ее глаза, разумеется, были серыми.
– Да, наверное, можно бороться с судьбой, но я рада, что тут я сдалась, – сказала Эйприл, имея в виду свою дочь.
– И правильно сделала, что сдалась, – с чувством проговорила Джет. – Такая очаровательная малышка, – пояснила она, заметив озадаченный взгляд Френни.
Теперь Френни сделалось любопытно.
– Что случилось с отцом Реджины?
– Он утонул, – сказала Эйприл. – Вот такое мое «везение». Внезапное наводнение. Какова вероятность с точки зрения статистики?
– Вероятность почти нулевая, – сказала Френни. Ложь Эйприл повисла в воздухе плотной невидимой дымкой, но Френни не решилась расспрашивать дальше. Есть вещи, которые лучше не трогать, а то мало ли что может открыться.
– Что ж, тебя можно поздравить, – сказал Винсент, которому страшно хотелось выпить. Он поднялся и направился к бару, где подавали «Виски сауэр», любимый коктейль их родителей.
Джет наклонилась пощекотать малышку. На мгновение она как будто забыла о своем горе.
– Она очень славная, – сказала Джет. – Смотрите, какие большие глазенки.
Эйприл казалась чуть мягче обычного.
– Мне действительно очень жаль, – сказала она Джет. Но тут ее дочка захныкала. – Подержишь ее минутку? – спросила Эйприл у Френни. Ей надо было сходить за бутылочкой с детской смесью, оставшейся в сумке в машине. Френни стала отнекиваться, мол, она совершенно не знает, как обращаться с детьми, да никогда и не стремилась узнать. Но малышка ревела уже всерьез, требуя, чтобы ее покормили, и Эйприл поморщилась и отдала дочку Френни, не слушая никаких возражений. – Вздор, – сказала она.
Реджина тут же затихла и принялась сосредоточенно разглядывать Френни.
– Вот видишь! – сказала Эйприл, возвратившись. – Ты себя плохо знаешь.
Френни это задело.
– Я хорошо себя знаю! – сердито пробормотала она, отдавая малышку обратно. Но когда та присосалась к бутылочке и довольно зажмурилась, сердце Френни смягчилось.
Они обедали у тети Изабель. Оуэнсы из Мэна привезли целую гору еды. В основном это были домашние запеканки: шпинат в сливочном соусе и макароны с жемчужным луком, – и их знаменитый пирог с ревенем на десерт. Ни Джет, ни Френни, ни Винсент не смогли съесть ни кусочка. Джет вышла в сад. Винсент с Френни сидели в гостиной и пытались играть в кункен, что было непросто, поскольку они всегда знали карты на руках друг у друга. Френни больше не ратовала за приличия и не сказала ни слова, когда Винсент налил себе виски из бутылки, припрятанной в тетином секретере, – в тайнике, который они обнаружили еще в прошлом году, когда приезжали сюда на лето.
Когда гости разъехались, Изабель прилегла отдохнуть, не раздеваясь и даже не сбросив туфли. Шторы были раздвинуты, и она видела, как Джет выскользнула за ворота и быстрым шагом направилась в сторону городка. Джет понимала, что две мили пешком ей сейчас не одолеть, и решила взять такси. Обычно таксисты устраивали стоянку на площади перед зданием автовокзала. Джет повезло. Одна машина стояла там и сейчас. Джет уселась на заднем сиденье и попросила отвезти ее на большое кладбище на другой стороне городка, где прошлым летом похоронили четырех мальчишек, обезумевших от любви. Таксист уже завел мотор и собрался ехать, как вдруг задняя дверь распахнулась и в машину забралась Изабель. Водитель поглядывал на нее в зеркало заднего вида с опаской, граничащей с паникой. Никого не обрадовала бы перспектива везти Изабель Оуэнс на кладбище.
– Вам надо на кладбище, мисс Оуэнс? – нервно спросил водитель.
– Рано или поздно мы все там будем, – беспечно отозвалась она.
– Я поеду одна, – сказала Джет.
– Я считаю, тебе вообще незачем туда ехать, но если ты уже все решила, я поеду с тобой. – Изабель постучала по спинке водительского сиденья. – Поторопитесь. И мне нужно, чтобы вы нас подождали.
Похороны Леви уже завершились, но преподобный Уиллард все еще сидел у свежей могилы на складном стуле, оставшемся после заупокойной службы. Он не мог бросить сына, не мог уйти. Джет увидела его издали и побелела как полотно.
Изабель взяла ее под руку и решительно повела за собой. Вокруг пели птицы, все утопало в изумрудной зелени. Траву недавно постригли, и пахло по-летнему сладко. Преподобный Уиллард смотрел в землю и сначала увидел их тени и только потом – их самих.
– Ни шагу дальше, – сказал он.
– Мы пришли отдать дань уважения, – сказала Изабель. – Я уверена, вы поступили бы так же, сложись все иначе.
