Винсент возник на пороге и поднял с пола свечу.
– Тренируешься, – сказал он с восхищением.
– Мне не надо тренироваться, – ответила Френни. – Никому из нас это не нужно. Эйприл была права. Оно у нас в крови.
– Кстати, где Эйприл? – спросил Винсент, озадаченно оглядев пустую комнату.
– А тебе не все равно? – нахмурилась Френни.
– Так, немножко, – признался он.
– «Немножко» – этого мало. Мы приняли ее нелюбезно, она обиделась и уехала.
– Я всегда хорошо к ней относился. Разве нет?
– Нет, – отрезала Френни. – Ты относился к ней пренебрежительно.
– В смысле, жестоко? – Винсент смутился, как будто ему стало стыдно.
– Конечно, нет, – уверила его Френни. Все-таки нелегко говорить с человеком, который избегает правды. – Просто тебя интересуют другие вещи.
– Да? – сказал Винсент.
Френни решила провести эксперимент со свечой, призывающей любовь, просто чтобы доказать, что о любви для нее не могло быть и речи. Воткни в воск две серебряные булавки. Когда свеча догорит до второй булавки, твой любимый придет к тебе в дом. Конечно, никто не придет. Она сходила в гостиную и взяла две булавки из маминой швейной корзинки.
– Это опасно, – сказал ей Винсент. – Легко приманить к себе любовь, но гораздо труднее от нее отвязаться. – Он знал, о чем говорит. Убедился на собственном опыте после летней интрижки, которая так быстро скисла.
Джет вошла в комнату, когда Френни зажигала свечу. Они всегда знали, где найти друг друга. Эта способность проявилась у них с самого раннего детства, из-за чего они не могли играть в прятки вместе.
– Если ты так прекрасно читаешь мысли, ты наверняка знаешь, с чего вдруг Эйприл примчалась сюда. Что с ней такое? – спросила Френни.
Джет покраснела.
– Не знаю.
– Посмотри на нее! – Винсент показал пальцем на Джет. – Она не сможет соврать даже под страхом смерти.
– Она не сможет, – с теплотой в голосе проговорила Френни. – Титул лучшего в мире вруна получает мистер Винсент Оуэнс, эсквайр.
– И с благодарностью его принимает. – Винсент отвесил шутовской поклон.
Кто-то постучал в переднюю дверь. Забытая всеми свеча догорела до второй булавки.
– Свою свечу я еще вчера выкинул в мусор, – напомнил сестрам Винсент. – Это к кому-то из вас.
Френни с Джет уставились друг на друга.
– Наверное, это к тебе, – сказала Френни.
– Я не зажигала свою свечу. Нельзя, чтобы Леви пришел к нам в дом. Иди открывай, – сказала Джет.
Френни нехотя спустилась вниз. Ее сердце тревожно и глухо билось в груди. Она была твердо убеждена, что уж ей-то любовь не грозит. Она просто не создана для подобных вещей. Она мечтала лишь о свободе и о полете и предпочла бы жить среди птиц, в палатке в Центральном парке, и не иметь ничего общего с человечеством. Наверняка это стучал почтальон или кто-то из папиных пациентов, перепутавших двери.
Ворон подлетел к двери первым.
– Кто бы там ни был, гони его прочь, – сказала ему Френни. Ведь он же ее дух-помощник, да? Вот и пусть помогает. Но ворон не задержался у двери, а перелетел на свое любимое место – на шторный карниз, – где и уселся, многозначительно глядя на Френни.
В дверь опять постучали.
В прихожую вышел Винсент с гитарой за плечом. Он начал ходить на воскресные концерты в Риверсайдской церкви и не на шутку увлекся фолк-музыкой. Теперь он щеголял в старых, потертых ковбойских сапогах, купленных в секонд-хенде, и в замшевой куртке с бахромой, приобретенной на барахолке в Бауэри.
– Не открывай дверь, – сказала ему Френни.
– Я опаздываю на занятие. Придется тебе разбираться самой, мой малыш. Я знаю, ты справишься.
Винсент одарил сестру своей фирменной лучезарной улыбкой, всегда означавшей большой геморрой либо для него самого, либо для кого-то другого. На этот раз «кем-то другим» была Френни. Винсент распахнул дверь прежде, чем Френни успела его удержать. На пороге стоял Хейлин.
– Ты дома, – сказал он, увидев Френни. – А я уже собирался идти восвояси. Я пытался звонить, но никто не брал трубку. Ты как будто меня избегаешь.
Да, это правда. Френни почти и не виделась с Хейлом после летних каникул. И теперь она знала, почему не хотела встречаться с ним чаще.
Она побледнела и сделала шаг назад.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – Хейл принес целую кипу университетских каталогов. Они с Френни уже решили, что подадут документы в одни и те же университеты, причем сразу в несколько. Они заключили пари. Победителем будет тот, кто поступит в один из университетов из их личной пятерки лучших: Гарвардский, Стэнфордский, Калифорнийский университет в Беркли, Брауновский или Колумбийский. Последний был безоговорочным лидером в списке, поскольку располагался в родном Нью-Йорке.
– Ты разве не знала, что это он? – ухмыльнулся Винсент, выходя за порог. Ему не нужен был чай ясновидения, который тетя Изабель заваривала из полыни, тимьяна, тысячелистника и розмарина. Ему не нужно было читать мысли. Не нужно было обладать сверхъестественной проницательностью. Все было ясно и так.
– Забавный он парень, твой брат, – сказал Хейлин.
Они с Френни прошли в гостиную. Ворон влетел в комнату следом за ними и уселся на спинку кресла. Он внимательно разглядывал Хейлина, а Хейлин с подобающим восхищением разглядывал его самого.
– Ты завела питомца?
– Ты знаешь, как я не люблю слово «питомец».
Френни сгребла ворона в охапку, открыла окно и усадила птицу на подоконник с внешней стороны.
– Ты выставляешь его на улицу? – изумился Хейлин.
– Он же птица, – сказала Френни. – Ему точно не повредит.
Ее сердце по-прежнему бешено колотилось. Нет, здесь явно какая-то ошибка. Любовь?
Хейлин выглянул в окно.
– У него есть имя?
– Льюис. – Френни выдала первое, что пришло в голову. Раньше она не задумывалась о том, чтобы дать ворону имя. Он просто был ее птицей.
Хейлин рассмеялся.
– Чем ворон похож на письменный стол? – спросил он, цитируя не имеющую ответа загадку из «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.
– Английский ворон, может быть, чем-то похож, но он не английский. Он corvus brachyrhynchos. Обыкновенный американский ворон.
– По-моему, он не такой уж и обыкновенный.
Льюис настойчиво стучал клювом в стекло.
Френни не могла оторвать глаз от Хейлина. Оно было всегда, это чувство. Независимо от того, осознавала она его или нет. Если она себя сдержит, оно, скорее всего, пройдет. Должно пройти. Так будет лучше и для него, и для нее самой.
